Коронавирус как социальный драйвер трансформации повседневности
Обновлено: 05.07.2024
Благодаря быстрому технологическому прогрессу цифровая трансформация стала сильным конкурентным преимуществом для многих компаний, стремящихся к успеху, росту и масштабированию.
Но хотя цифровая трансформация в глобальном масштабе уже началась, пандемия вынудила ускорить процесс невероятно быстрыми темпами.
COVID-19 полностью изменил привычный мир - от повседневной жизни людей до бизнес среды, и заставил человечество искать прежний нормальный мир в виртуальной реальности.
Люди начали уходить в онлайн, связываясь друг с другом через расстояния и часовые пояса: через социальные сети, звонки через Zoom или FaceTime, или просто по электронной почте.
Компании начали усиливать взаимодействие со своими постоянными клиентами за счет индивидуального подхода через социальные сети и онлайн-общение.
И, наконец, многие компании начали задумываться о новых способах оставаться на плаву во время кризиса, одновременно заботясь о своих сотрудниках - и это предполагает быстрый переход к удаленной работе, круглосуточному взаимодействию в режиме онлайн и полную оцифровку работы с большими данными для оптимизации внутренних процессов.
Действительно эти глобальные изменения ведут к неопределенности, которая затрудняет работу компаний в условиях кризиса и принятие решений в такой нестабильной обстановке. Многие компании колеблются между существенными сокращениями и другими решительными действиями в попытках остаться на плаву и дожить до окончания пандемии если не в более сильном и устойчивом, то, как минимум, в стабильном состоянии. И с одной стороны кажется логичным придерживаться сдерживающей стратегии и пережить шторм, но с другой стороны COVID-19, являясь катализатором изменений, с которым человечество не сталкивалось в течение долгого времени, требует применения активной стратегии для адаптации к этим изменениям путем цифровизации нашего мира.
А это означает, что цифровизация и есть тот самый ключ к выживанию во время кризиса, и успеху после пандемии.
Еще до того, как пандемия охватила весь мир, 92% компаний, опрошенных McKinsey, считали, что им уже необходимо обновить свои бизнес-модели в соответствии с изменениями, продиктованными цифровой трансформацией.
С началом пандемии изменилось и поведение потребителей - из поколения в поколение люди стали все чаще подключаться к сети Интернет. Анализ настроений потребителей от McKinsey продемонстрировал как новые группы потребителей впервые используют цифровые продукты и услуги. Согласно исследованию, только в Соединенных Штатах около 35% поколения Z впервые использовали видеочат, в то время как 54% потребителей с доходом более 100 000 долл. США и 35% потребителей, зарабатывающих менее 50 000 долл. США, впервые воспользовались сервисом онлайн-трансляции.
Пандемия также выявила резкий контраст в уязвимости между менее оцифрованными компаниями и высокотехнологичными компаниями и их способностью стабильно функционировать в условиях экономических трудностей и массовых изменений в поведении потребителей. С одной стороны, мы стали свидетелями того, как большое количество бизнесов сильно пострадали от кризиса: парикмахерские, бары или рестораны рискуют никогда больше не открыть свои двери для постоянных клиентов.
Но среди подавляющего количества временных и даже постоянных закрытий бизнесов есть и истории успеха, которые объединяет одна общая черта: все они, как правило, технологичны.
Например, Nintendo, популярный поставщик видеоигр и высокотехнологичная компания, недавно объявила о росте годовой прибыли на 41%, что является самым высоким показателем за девять лет. Прибыль компании за первые три месяца 2020 года утроилась по сравнению с предыдущим кварталом.
Еще одна компания - Peloton, чья миссия состоит в трансформации традиционного опыта занятием спортом, продает приложение и тренажеры для тренировок в домашних условиях, включая велосипеды и беговые дорожки. Благодаря технически ориентированному подходу к спорту, доход Peloton вырос на 66%, а количество пользователей приложения увеличилось на 30%. Компания с развитой базой лояльных клиентов сумела повысить свой прогноз на весь год и это не предел, поскольку изменение поведения потребителей и предпочтений в отношении цифровых решений вряд ли приведет к падению спроса в ближайшее будущее.
Изменения в предпочтениях и поведении потребителей также повлияли на использование потоковых платформ. Spotify, мировой лидер в области потоковой передачи контента, одним из первых ощутил эти изменения: согласно данным Variety, компания привлекла 6 миллионов новых подписчиков Premium во всем мире в первом квартале 2020 года, чтобы в итоге достичь 130 миллионов платных пользователей по всему миру, большая часть которых пришлась на подписки по семейному тарифу. Общее число активных пользователей в месяц также увеличилось на 31% и достигло 286 млн., продолжая прогнозируемый компанией непрерывный рост по сравнению с прошлым годом более чем на 30% каждый квартал. Компания также провела углубленный анализ взаимодействия пользователей с платформой и выявила ряд интересных тенденций, возникших за время пандемии. Например, поскольку все больше детей остается дома, родители начали показывать подкасты своим детям, что увеличило потребление контента. Кроме того, увеличился спрос на выступления артистов, которые регулярно их транслируют на платформе, - еще один пример того, как переход к виртуальному пространству знаменует собой глобальный переход к более оцифрованному миру.
Zoom - программа для проведения видеоконференций, которая быстро превратилась в незаменимую и неотъемлемую часть жизни для многих людей по всему миру, безусловно, стала настоящим прорывом среди многих цифровых программ. На сегодняшний день, по словам генерального директора Эрика Юаня, программу используют более 300 миллионов пользователей в день.
Стоит отметить, что еще одна ценность оцифровки заключается в обработке больших объемов данных и глубоком анализе. С переходом на коммуникацию и в каком-то смысле даже существование в виртуальном мире, возрастает потребность в точных данных в режиме реального времени. Одним из лучших примеров эффективности использования данных является сотрудничество правительства Южной Кореи с частными компаниями по созданию платформы, которая всего через 10 минут может отследить людей, потенциально подверженных воздействию коронавируса (еще в феврале это занимало 24 часа). Они разработали цифровую систему наблюдения, которая объединяет информацию от 27 государственных и частных организаций в целях ускорения отслеживания контактов и анализа основных вирусных групп для выявления вероятных источников.
Нынешняя пандемия, беспрецедентная по своим масштабам и влиянию на всех и каждого по всему миру, привела к сбоям, которые как никогда подчеркивают жизненно важную роль технологий: от выстраивания эффективной удаленной работы до объединения людей через временные пояса и расстояния. И несмотря на истории успеха Zoom, Peloton или Slack с их эффективной технологичной реакцией на глобальную чрезвычайную ситуацию, текущий экономический кризис только еще больше подчеркнул слабые и уязвимые стороны многих компаний, которые еще не оцифровали бизнес и не внедрили технологичные инновации. На самом деле, по словам McKinsey, большинству компаний предстоит пройти долгий путь к обеспечению цифровизации и технологичности инфраструктуры: из организаций, которые встали на путь оцифровки бизнеса, 79 процентов все еще находятся на очень ранних стадиях цифрового преобразования.
Резюмируя, отмечу, что пандемия продемонстрировала на сегодняшний день необходимость в технологиях. Именно технологии, которые часто ошибочно воспринимаются лишь в качестве вспомогательного инструмента, представляют, на мой взгляд, основную ценность для любой компании, организации или отдельного человека, особенно во времена глобальной пандемии.
Понятие «идентичность» важно не только с психологической, политологической и социологической точек зрения. Понимание идентичности аудитории — ключевое звено в разработке маркетинговых, коммуникационных, продуктовых и брендинговых стратегий. Без точного понимания идентичности аудитории невозможно обратиться к ней релевантным способом, выбрать наиболее точные, подходящие смыслы и способы их выражения.
За последние три месяца часто звучало «мы никогда не будем прежними» и «мир никогда не будет прежним», но чтобы понять, что значат эти фразы, нужно разобраться, что было «до» и какие перемены происходят в идентичности. Сейчас невозможно спрогнозировать, какой она станет, но можно зафиксировать ряд существенных перемен, происходящих в нашем поведении. Эти перемены, скорее всего, повлекут и изменения в самовосприятии, оставят следы в нашей психике и отразятся на поведении.
Потеря контроля
Для многих людей существенным последствием эпидемии оказалась потеря выстроенного образа будущего и ощущения контроля над жизнью.
Погасить часть кредита с премии, спланировать отпуск заранее, поставить цели на год — за март обрушились все тщательно выстроенные планы. Тем, кто жил в парадигме, что каждый может создавать свою жизнь, не полагаясь на волю случая, был нанесен огромный удар. Это колоссальный опыт переживания собственной уязвимости, хрупкости, утраты свободы и контроля над своей жизнью. По сути, это травма потери, которую приходится переживать, проходя по всем известным стадиям: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. После переживания этой травмы многим придется заново выстраивать образ мира и критически переоценить свои возможности на что-то в нем повлиять.
Пограничная территория
Эпидемия и карантинные меры сделали актуальным вопрос границ. И если с географическими границами вопрос временно решили за нас, то с личными приходится разбираться самостоятельно. Как вести себя при встрече со знакомым или коллегой? Обниматься ли? Жать ли руку? А если это близкий друг или родственник и очень хочется обнять, то можно, или все же воздержаться?
Дружеская встреча — это теперь чаще всего прогулка на почтенном расстоянии, но если сути дружбы социальная дистанция не меняет, то мир карантинного дейтинга превратился в путешествие по минному полю. Встретиться или поговорить по зуму? Где был этот человек до встречи с тобой? Пользуется ли он санитайзером? Моет ли руки? Можно ли присесть на лавочку рядом или так и сидеть, соблюдая дистанцию? Надо ли спросить о том, болел ли визави или это невежливо, как и любые вопросы о здоровье? А как дальше?
Прекрасное время для тех, кто и в «прежней» жизни не любил прикасаться к незнакомым людям и с трудом переживал необходимость рукопожатий и объятий. Теперь можно обойтись без этого официально. И чудовищное время для кинестетиков и любителей тактильного контакта — другой человек вдруг становится источником «заразы», опасности и тревоги.
Отношение к вирусу и необходимости соблюдать предписанные меры предосторожности усложняет не только создание новых отношений. Эта тема наравне с политикой и религией вдруг начинает разводить людей по разным лагерям и иной раз подумаешь, поддержать ли дружескую беседу на актуальную тему или свернуть на всякий случай, потому что мало ли про какие вышки 5G завернет тебе собеседник.
Zoom на дом
Еще одной задачей, которую довелось оперативно решать с введением самоизоляции, оказалась организация работы из дома. Встреча двух реальностей — домашней и офисной — не у всех прошла гладко, и первые недели массовой удаленки породили множество мемов о тех, кто приходит на совещания без штанов, не расчесанным или с видом на горы немытой посуды на заднем плане (коты, собаки и дети — в кадре по умолчанию). Вместе с удаленкой и возможностью не тратить время на дорогу, мы получили коллег у нас дома, причем доступ в дом был выдан всем без исключения, даже тем, кого в других жизненных обстоятельствах мы не позвали бы в наш дом никогда.
Включать и выключать камеру и микрофон вовремя за пару недель все научились, освоили безопасные ракурсы «на стенку» и «на занавеску», кто-то поэкспериментировал с цифровыми фонами, но тоже в итоге предпочел нейтральные домашние виды. Но тут обнаружились новые особенности видео-общения с коллегами. Общаясь в Zoom или Skype, ты видишь не только других участников конференции, но и самого себя, чего, конечно, в обычной жизни не происходит. Для людей, не привыкших видеть себя в процессе работы со стороны (то есть, для большинства из нас) знакомство с собственной мимикой и тем, как ты выглядишь «для других» оказалось сюрпризом (как впервые услышать свой голос в записи), а для кого-то — огромным соблазном всю конференцию рассматривать только себя (все равно никто не видит, в какую часть экрана устремлен взгляд), не обращая внимания на то, как выглядят собеседники. С тем же успехом, как оказалось, можно рассматривать и коллег, выводя на экран «в режиме докладчика» кого угодно. Никогда еще не было так просто максимально приблизиться к лицу другого человека, даже не спрашивая согласия (и даже не оповещая человека о том, что он сейчас под пристальным взглядом).
Мое тело — мое дело
Эпидемия и самоизоляция влияют и на то, как мы взаимодействуем с телом и как относимся к нему: чаще мыть руки и умываться после прихода с улицы, не прикасаться к лицу, чихать в локоть — этому учат даже на «официальном уровне». У этих правил есть неожиданный побочный эффект: врачи во всем мире рапортуют о снижении числа случаев заражения кишечными инфекциями и дизентерией, а таксисты отмечают, что пассажиры теперь практически никогда не озонируют воздух ароматам рабочей спецовки, в которой трудились неделю. Многие также стали внимательнее прислушиваться к любым телесным симптомам, в каждом опасаясь опознать «манифестацию» вируса. С одной стороны, в этом много плюсов, внимательное отношение к здоровью — это что-то новое для среднестатистического жителя нашей страны, привыкшего к подходу «поболит и пройдет», а с другой — внимательное слушание себя невероятно раскачивает и без того высокий уровень тревожности, созданный всеми влияющими сейчас факторами.
В то же время от некоторых уходовых привычек, как оказалось, можно временно отказаться: сидя дома, можно существенно реже мыть голову, забыть про декоративную косметику, парфюм. Мужчины вдруг массово отрастили бороды и выглядят суровыми лесорубами. Однако не все были готовы смириться с принудительным отказом от привычных уходовых процедур — надомные посещения парикмахеров, барберов и мастеров маникюра, несмотря на риски, стали такой же привычной частью новой реальности, а в районных группах на Фейсбуке открыто делились контактами хороших мастеров, приходящих на дом.
Системные изменения
Регионы начинают постепенно смягчать ограничительные меры, на дорогах снова пробки, а общественный транспорт не ездит пустым. Мы обязаны носить маски (но большинство носит их на подбородке) и соблюдать социальную дистанцию даже в парке (на асфальт нанесли разметку, которую, впрочем, непонятно как использовать). Строгость правил, как всегда, компенсируется необязательностью их исполнения, поэтому привыкнуть к перчаточно-масочному режиму «до изобретения вакцины», похоже, не составит большого труда.
В обозримом будущем откроются кафе и рестораны, а может быть, даже и границы. Вот только воспользоваться этими благами даже с соблюдением всех правил смогут далеко не все. Существенное снижение доходов и необходимость пересмотра системы трат — одно из самых неприятных и очевидных последствий, которое задержится в нашей жизни. Возможно даже дольше, чем маски, перчатки и социальная дистанция.
Экономика владения снова в тренде: когда у тебя есть своя дача, куда можно доехать на своей машине, стоящей у подъезда дома, где ты живешь в своей квартире, переживать коронавирусные времена оказывается намного проще, чем когда ты живешь в съемном, а ездишь на каршеринге.
Английский философ Аллен де Боттон пессимистично предполагает, что «уровень жизни откатится лет на пятнадцать назад. Мы не сможем так часто ходить в рестораны. Но нам хватит жировых запасов, чтобы не умереть с голода».
Мы возвращаемся к повседневной жизни — более внимательные к своему здоровью и уровню гигиены, более тревожные и более бедные, чем раньше. Вместе с возвращением к привычной жизни нам предстоит если не обнулиться, то совершенно точно подвергнуть существенной ревизии наши ценности, установки и привычки. Несложно, скорее всего, будет отрефлексировать, как изменились объективные параметры: уровень дохода и уровень жизни, частота поездок, форма и вид занятости. Кто-то пересмотрит свое отношение к возможности контролировать и планировать жизнь, кто-то — к владению собственностью. Сложнее оценить неизмеримые параметры, также влияющие на идентичность: что изменилось в нашей психологии и какие новые параметры и установки возникли, а какие претерпели существенный пересмотр и ревизию. Можно предположить, что появятся и новые параметры, которых не было «до», например, отношение к вирусу и необходимости соблюдать дистанцию и другие предписания по борьбе с ним. Эти процессы переосмысления уже запустились, и они требуют самого внимательного изучения, наблюдения и рефлексии.
Подписывайтесь на Telegram-канал РБК Тренды и будьте в курсе актуальных тенденций и прогнозов о будущем технологий, эко-номики, образования и инноваций.
Пандемия коронавируса кардинально изменила нашу жизнь и породила новые социальные практики. Соблюдение антиковидных мер приучило нас улыбаться глазами, если рот прикрывает маска, здороваться прикосновением локтя и проявлять уважение, отойдя от собеседника на пару шагов. Бывают ли обстоятельства, приемлемые для объятий, и можем ли мы сделать остановку и поболтать в супермаркете, когда снаружи стоит очередь? Эти и другие вопросы о новых правилх COVID-этикета поднимает в своей статье для международного издания The Conversation Алан Брэдшоу, профессор маркетинга Исследовательского университета Роял Холлоувэй (Великобритания). «Реальное время» предлагает ознакомиться с переводом публикации.
Как ковид ввел новые социальные практики
В научном анализе COVID-19 доминируют медицинские и фармацевтические вопросы вакцин и минимизации риска. Но в то же время социологи должны отслеживать возникающие социальные порядки, в которых формируются новые условности, чувства самости и родства. Они обнаруживают, что появляется совершенно новая культура коронавируса, а вместе с ней и множество неожиданных вопросов.
Социолог спрашивает: какие появляются новые типы повседневных практик? Полезный пример — социальные навыки для новых медиа.
И это происходит не только в интернете. Эта новая способность чувствовать влияет на то, как мы используем наше тело, будучи в социуме, начиная от того, когда и как подтолкнуть локтем, и заканчивая тем, как улыбаться глазами, когда ваша улыбка скрыта маской.
Появляется совершенно новая культура коронавируса, а вместе с ней и множество неожиданных вопросов
Каковы новые правила этикета, кто получает право пройти вперед, а кто дистанцируется? Бывают ли обстоятельства, приемлемые для объятий? Можем ли мы сделать остановку и поболтать в супермаркете, когда снаружи стоит очередь?
Конечно, эта определяющая черта британской антропологии — с соответствующей ей культурой брани — является минным полем для новых форм повседневной агрессии и раздражительности. В самом деле, что мы должны думать о людях, не носящих маски?
Выражают ли они скептическое либертарианство или защищают свое личное психическое здоровье? Какие новые проявления эмпатии и стойкости требуются и когда? Каждый раз, когда мы делаем покупки, эти вопросы задаются нам, ведь мы таким образом изучаем новую культуру коронавируса.
Вопросы сообщества
Кроме того, наше чувство общности меняется по мере того, как физический радиус нашей повседневной жизни сокращается и мы становимся более осведомленными о соседях и даже зависимыми от них. Станут ли магазины на углу дома снова основной частью общественной жизни?
Фото: Максим Платонов
Резкие скачки продаж велосипедов, садовой утвари, поделок и вообще электронных покупок могут многое рассказать нам о нашей зарождающейся потребительской культуре коронавируса
В то же время наши отношения с нашими домами и наше собственное чувство домашнего уюта усилились за счет расхламления, стихийного рисования и садоводства. Люди, живущие в общих со своими соседями квартирах, чувствуют себя более взаимозависимыми, а отношения кажутся более интимными. Приготовление пищи становится все более важным событием для того, чтобы структурировать день вокруг, поскольку люди массово учатся печь хлеб на закваске, а затем переходят к следующему увлечению.
Действительно, резкие скачки продаж велосипедов, садовой утвари, поделок и вообще электронных покупок могут многое рассказать нам о нашей зарождающейся потребительской культуре коронавируса.
Как мы будем собираться в общественных пространствах? Будут ли люди принимать пищу на открытом воздухе, когда температура упадет? Будет ли социально приемлемым для взрослых распивать в общественных парках? Какой будет эта неловкость при принятии решения о том, кого включать и кого исключать из групп по шесть человек?
Все эти новые практики строятся вокруг новых форм изоляции, одиночества, беспокойства и чувства вины. Что мы будем делать с новогодними праздниками? Как будет происходить обмен подарками? Какие инновации произойдут по мере того, как мы будем искать новые пути достижения цели? Какие новые формы одиночества и страдания, единения и радости откроем мы для себя?
Фото: Максим Платонов
По мере того как мы переходим от переживания повседневности как сверхъестественного и странного к изучению новых форм социального сознания, сплоченности и разобщенности, мы создаем и открываем для себя новую норму — новую культуру коронавируса
Неужели работа изменилась навсегда?
Сколько работников, теперь освобожденных от лишних расходов, усталости и времени на дорогу, согласятся вернуться на работу? Какие новые формы отказа от выполнения обязанностей на рабочем месте и проявления власти появятся? Какие организационные и операционные расходы станут ненужными? Каждый новый акт рационализации рабочего места вызывает глубинные изменения во всем спектре повседневной жизни.
Личные домохозяйства трансформируются. Некоторые получают огромную выгоду, избегая таких расходов, как поездки на работу и отдых, в то время как другие испытывают шокирующий крах на своих счетах. Поскольку победители и проигравшие коронавирусной культуры варьируются, многие поймут, что их доковидный потребительский образ жизни и покупательная способность могут вернуться не скоро.
Теперь мы осознаем, что культура коронавируса — это долгий путь, а не резкий шок, мы уверены, что ход истории никогда еще не был таким пластичным. Сосредоточившись на огромных правительственных решениях, которые лежат в основе новостного цикла, мы можем упустить значение скромных микротрансформаций, которые являются основой того, как мы живем и понимаем нашу жизнь.
По мере того как мы переходим от переживания повседневности как сверхъестественного и странного к изучению новых форм социального сознания, сплоченности и разобщенности, мы создаем и открываем для себя новую норму — новую культуру коронавируса. К лучшему это или к худшему, но социальная наука повседневности никогда не была более захватывающей.
О стерильном и нестерильном иммунитете, о том, кому и какими вакцинами от коронавируса следует прививаться, говорили на днях российские анестезиологи и реаниматологи на съезде своей федерации в Москве. Один из самых компетентных врачей по лечению от COVID-19, доктор медицинских наук, профессор МГУ им. Ломоносова Сергей Царенко рассказал о самых актуальных проблемах лечения ковида в третью волну пандемии и дал советы, как избежать заражения.
Фото: АГН «Москва»
В первую очередь Сергей Васильевич отметил, что пока все говорят о третьей волне COVID-19, в Москве, похоже, наступила уже четвертая волна.
За почти полтора года медики выработали определенный подход к лечению больных с коронавирусной инфекцией, но теперь, с приходом нового Дельта-штамма, требуется некий его пересмотр.
«С весны этого года резко изменилась клиническая картина, и это все связали с Дельта-штаммом. О том, что это произойдет, мы говорили еще в декабре прошлого года, и вот эти изменения настали», – сказал доктор. Затем он привел основные признаки отличия нового штамма от предыдущих — уханьского и английского, которыми заражались россияне.
Во-первых, Дельта-штамм вызывает более быстрое поражение легких: «Больные от КТ-1 до КТ-4 проходят в течение считанных дней (если их не лечить)».
Во-вторых, диагностика болезни носит смазанный характер: «Если в первую волну многие из нас четко знали, что, если человека перестало лихорадить, значит, он выздоравливает, то сейчас это не так. Очень часто на фоне как бы умеренной температуры (к примеру, 37 с небольшим) и вроде бы с положительной динамики С-реактивного белка (он показывает наличие воспалительного процесса — Авт.), у больного продолжает прогрессировать поражение легких.
Сейчас можно быть спокойным только в том случае, если С-реактивный белок находится в норме в течение нескольких дней. Во всех остальных случаях – все смазано, и клиническая картина может ухудшаться с нарастанием дыхательной недостаточности».
В-третьих, наработанные в первую и вторую волну алгоритмы лечения сейчас демонстрируют пониженную эффективность: «Взять, к примеру, антицитокиновые препараты. Если прошлой весной можно было разделить флакон актемры пополам между двумя пациентами, то сейчас требуются большие дозы препарата».
В-четвертых, изменились так называемые неблагоприятные прогностические симптомы: «Никто не отменял плохой прогноз при высокой лихорадке – от 38 и выше – на протяжении двух и более суток. Тем не менее сейчас мы считаем, что любое повышение температуры (даже до 38 градусов) более трех суток - это тревожный симптом ухудшения состояния. Также тревожным симптомом следует считать любое ухудшение С-реактивного белка.
Царенко добавил, что любые сопутствующие заболевания – от гипертонии до перенесенного инсульта, трансплантированных органов – это факторы серьезного прогноза и ухудшения состояния пациента. «Одышка, учащение дыхания — это уже поздний симптом, говорящий о поражении около 30% легких, а также о том, что время для своевременной госпитализации упущено. Болеют и умирают по-прежнему в основном пожилые, но в эту волну у нас появились и пациенты от 18 до 30 лет».
«Двое из 100 умирают»
По тяжести заболевания ковидом больные распределились следующим образом: 80% — бессимптомные легкие формы, не требующие госпитализации, 15% – среднетяжелые формы, требующие госпитализации, 5% — тяжелые формы.
«Состояние больного может ухудшаться уже после попадания в стационар, – говорит профессор, – отсюда вытекает сложность последующего взаимодействия с родственниками, которые порой упрекают нас, говорят: «Он пришел к вам своими ногами, а сейчас в реанимационном отделении!». Увы, но именно с такими пациентами бывает связан рост летальности.
Среди госпитализированных больных летальность около 10%, в хороших больницах – 7-8%. Среди больных, которые нуждаются в переводе в реанимацию по тяжести состояния, - летальность около 40%. Если больной переводится на ИВЛ — 70%, среди очень пожилых на ИВЛ летальность доходит до 90%.
Мы уверены: 100 процентов больных с ИВЛ умирать не должны. Тем не менее двое из каждых ста человек умирает. Это аргумент тем людям, которые до сих пор раздумывают, надо ли прививаться. Ковид намного хуже, чем обычная простуда».
Последствия болезни
«В начале пандемии нам казалось, что у больного две дороги: либо он умрет, либо выздоровеет без последствий, - говорит Царенко. – Но сейчас очевидно, что даже выздоровевшие пациенты часто длительно страдают астенизацией (синдромом хронической усталости), и это выводит их из душевного равновесия. У многих наблюдаются необратимые рубцовые изменения легочной ткани. Сейчас идет спор — фиброз это или пролиферативная клеточная реакция (реакция деления клеток - Авт.). Так или иначе, легкие зарастают белыми участками, которые приводят к тяжелой дыхательной недостаточности.
Третьей распространенной проблемой после перенесенного коронавируса является всплеск аутоиммунных заболевания, что не удивительно. Любая красная волчанка, по сути, не очень отличается от ковида — это тоже атака иммунитета против своего организма, гипериммунная ситуация.
Четвертым тревожным фактором является мультисистемный воспалительный синдром у детей. Большинство наших детей вирус все-таки щадит, но уже накапливается группа, страдающая этим синдромом. Это рецидивирующие артриты, асциты, плевриты, требующие достаточно мощной иммуносупрессивной и кортикостероидной терапии».
Лечить больных начинают моноклональными антителами
Сергей Царенко отметил, что несмотря на негативизм, который испытывает медсообщество по поводу терапии такими средствами, как ремдесивир и фавипировир, они находятся на первой линии доступности и пока применяются в больницах. «Я не считаю, что это золотая пуля, но тем не менее при среднетяжелых формах эффект от них существует. Если специалист в клинике назначает эти препараты, а какой-нибудь «знакомый доктор» говорит: «Не пей эту фигню, у тебя сядет печень», – это некорректные вещи. Никаких таких последствий не существует».
Из эффективных противовирусных препаратов, которые «будут внедряться в практику», профессор выделил импортные моноклональные антитела, но посетовал, что, скорей всего, могут возникать сложности с их получением. Моноклональные антитела непосредственно блокируют экспрессию вируса. «Это сотровимаб (500 мг) – наверное, он сейчас самый лучший, потому что блокирует все формы вируса, это сочетания из двух препаратов — касиривимаб и имдевимаб (по 1200 мг), а также бамланивимаб (700 мг) и этесевимаб (1400), - перечисляет препараты Царенко. – Все они вводятся однократно на ранних сроках заболевания, пока вирус реально присутствует в организме, и оставляют хорошие впечатления, несмотря на небольшой клинический опыт их применения.
Что касается использования плазмы переболевших, по поводу нее доктор сказал следующее: «Мы давно отказались от такой плазмы при уровне заболевания с КТ-2 и выше. Ее эффективность изменилась, видимо, за счет того, что антитела, появившиеся против предыдущих штаммов, уже не так работают против новых штаммов. Отношусь к ней сдержанно-положительно. Хотя среди моих коллег есть и те, кто отрицает ее».
«Мы очень любим антибиотики и бережем их как зеницу ока»
Доктор Царенко отметил, что мейнстримом в лечении тяжелых форм ковида являются антицитокиновые препараты, но «печаль в том, что болезней стало больше, а препаратов меньше». Что касается применения антибиотиков, по поводу них Сергей Васильевич пошутил: «Мы очень любим антибиотики в своей больнице и бережем их как зеницу ока. При самостоятельном дыхании они нужны гораздо реже, чем их назначают. Мы назначаем антибиотики только при положительной гемокультуре (бактериальном заражении организма) и после перевода пациента на ИВЛ».
Что касается респираторной поддержки пациентов, профессор отметил две крайности — ранний перевод на ИВЛ и длительное использование неинвазивных способов респираторной поддержки (через маски): «Истина – посредине. Дело в том, что и неинвазивные способы могут быть повреждающими».
Вакцины
«Это единственный способ остановить пандемию, – резюмировал Царенко . – Народ прививается плохо. Опять вмешивается фактор «знакомый врач не советует». Это сплошь и рядом. При детальном рассмотрении выясняется, что эти «знакомые врачи» вовсе не вирусологи, но почему-то дают советы. Такие встречаются даже в ковидных госпиталях! Я хочу, чтобы мы четко понимали и людям могли бы рассказать о вакцинах, потому что нас часто спрашивают о них.
Они делятся на три типа: инактивированные (классические), векторные традиционные и векторные-РНК-вакцины и пептидные. Надо честно говорить, что они стоят и какая их эффективность. Если не будем честными, то нам и верить не будут.
Принцип любой векторной вакцины в том, что имеется вектор («ракета-носитель»), на который прикреплен антиген. Это «устройство» заражает эпителиальную клетку, и через некоторое время у вакцинированного возникает иммунный ответ как на вектор, так и на антиген».
Как устроен отечественный «Спутник V»
«Спутник V» устроен из двух частей — праймера и бустера. Праймер — это аденовирус человека А26 (вектор). В нем сделано две модификации. Первая: обрезаны органы размножения, и поэтому он не воспроизводит себя, вторая: в аденовирус вставлен кусочек ДНК с S-белком коронавируса. В результате через три недели у 70 процентов вакцинированных возникает антительный ответ на аденовирус и на S-белок. Этого маловато, и чтобы повысить эффективность вакцинации, проводится бустеринг (усиление).
Для этого берется уже другой аденовирус — А5 (чтобы антитела против А26 не помешали А5 проникнуть в эпителиальную клетку). В него тоже внедрена ДНК с S-белком. Таким образом, в эпителиальную клетку дважды презентуется S-белок, в результате чего антитела появляются уже у 92-х процентов привитых».
Иностранные векторные вакцины
«Вакцины «Джонсон и Джонсон» (США) и «Конвиденция» (Китай) — это то же самое, что наш «Спутник Лайт» (то есть, праймер «Спутника V»). Эффективность их тоже 70 процентов, как у половинки «Спутника V».
Вакцина от компании «АстраЗенека» создана на аденовирусе обезьян. Создатели хотели, чтобы он лучше проникал в клетку, опасаясь, что с вектором А26 или А5 люди уже встречались раньше. Ее эффективность оказалась 92%, как и у нашего «Спутника V» при двукратном введении».
Как устроены РНК-вакцины
«Берется вектор, только на этот раз он представляет собой липидный комплекс (взвесь капелек жира), в котором растворяется матричная РНК. Эффективность такой вакцины – выше 92% после двух введений (как у «Пфайзера», так и у «Модерны»).
ЭпиВакКорона (новосибирский вектор)
«Разработчики взяли S-белок коронавируса и раскрошили его на части. Из 20 таких частей, кусочков пептидов, взяли всего три и смастерили трехмерную конструкцию при помощи белка сверчка. По сути, такая вакцина лучше переносится, но менее эффективна по сравнению с теми, в которых используется целый S-белок. И чем дальше будет меняться вирус, тем меньше будет антительный ответ у такой вакцины».
Инактивированные вакцины
«Это «КовиВак» (НИИ им. Чумакова) и «Синофарм» (Китай). Для их создания взяли живой вирус, денатурировали его при помощи химического вещества, – появился частично поврежденный вирус. Его и вводят в организм. По данным китайцев, после такой вакцины антительный ответ появляется у 55% привитых, наши про эффективность «КовиВака» пока молчат.
Если мы понимаем, как работает иммунитет, после введения инактивированных вакцин антитела формируются на искаженный S-белок, и поэтому они оказываются менее эффективными, когда сталкиваются с живым S-белком. Это нормально, любая инактивированная вакцина менее эффективна, чем векторная. Вспомните, сколько раз нас прививали от полиомиелита».
Все указанные выше проценты эффективности вакцин касались, по словам Сергея Царенко, предыдущих видов штамма. Дельта-штамм немного поменял эти цифры, снизив силу имеющихся антител. Так, по последним данным, вакцина от «Астра Зенека» и «Спутник V» снизили свою эффективность к Дельта-штамму до 80%, РНК-вакцина «Пфайзер» — до 40%, «Модерна» - до 70%. «Израиль был поголовно привит РНК-вакциной, и там сейчас есть рост заболеваемости», - добавил Сергей Васильевич.
Стерильный иммунитет
Плавно перейдя к особенностям иммунитета, эксперт по коронавирусу отметил, что в условиях третьей волны пандемии мы должны понимать, что существует два типа иммунитета — стерильный и нестерильный. Стерильный иммунитет имеется у иммунизированного человека (недавно привитого или переболевшего). Он характеризуется большим числом антител, полностью предупреждающих развитие болезни, они, по выражению Царенко, просто «сбивают вирус на подлете». «Если по тесту BAU у вас больше 150 единиц — у вас стерильный иммунитет и вы, скорее всего, не заболеете, можете не прививаться. Если меньше - лучше бы вам привиться», - сказал Царенко.
Меньшим или нестерильным иммунитетом обладают люди, у которых антител к коронавирусу уже немного, они не защищают от заражения, но в ходе болезни организм вновь наращивает их количество за счет предшествующего контакта с антигенами вируса. «Такой человек заболеет не тяжелой формой COVID-19, если не столкнется с особо сильным штаммом».
Если у предыдущих версий короны инкубационный период был около двух недель, и за это время иммунитет успевал «проснуться», то Дельта-штамм ускоряется до 3-4 дней. За это время, если у человека мало антител, он успевает заболеть».
Почему заболевают вакцинированные?
По словам доктора медицинских наук, это происходит, во-первых, если не хватило времени на формирование антительного ответа (3 недель после бустера), во-вторых, если антительный ответ успел упасть или вовсе не поднялся до должного уровня (часто это касается пожилых, организмы которых могут не вырабатывать антитела должным образом, и потому им надо прививаться чаще).
Большинство же привитых все-таки болеют легко, так называемым «вакцинным насморком». И это — их дополнительный шанс добрать антительный ответ.
Читайте также: