Jetbrains distribution prague что это

Обновлено: 03.07.2024

Если вы думаете, что в экспорте технологий Россия мало чем может похвастаться, обратите внимание на разработчика ПО для программистов, компанию JetBrains с головным офисом в Праге, штат которой в основном базируется в России. Это один из крупнейших работодателей для программистов в Санкт-Петербурге; кроме того, у JetBrains есть офисы в Москве и Новосибирске, Бостоне и Мюнхене.

У компании более 5 млн пользователей, среди её клиентов — Google, Salesforce, Twitter, Citibank, HP, Airbnb и др. В 2015 году выручка JetBrains составляла $147 млн. По словам CEO Максима Шафирова, компания растёт на 30–40% в год. Это лидер в своей нише.

«Секрет» поговорил с Шафировым о том, почему JetBrains не заявляет о себе громко, что нужно программистам для счастья и стоит ли технологическим компаниям оставаться в России.

«Программисты видят в продукте потенциал, и их очень прёт»

— Когда вас представляют в интервью, часто упоминают, что в узких кругах вы очень известная компания. Но широкая аудитория вас не знает. Это сознательная политика?

— Скорее так вышло. Распространяться о себе имеет смысл из-за двух вещей: чтобы хороших людей нанимать и чтобы свои продукты продавать. В основном мы нанимаем программистов и людей, которые связаны с продуктовой деятельностью и с маркетингом, — это довольно узкая ниша. А продукты мы, по счастливому стечению обстоятельств, продаём тем же самым людям. Зачем распространяться о себе широко? Задачи нет такой.

— JetBrains была основана в 2000 году. Насколько ново и безрассудно тогда было разрабатывать продукты для программистов?

— Я пришёл в компанию чуть позже, но в курсе всей истории. Тогда на рынке ПО для разработчиков было несколько устоявшихся игроков: Borland, на которую мы во многом ориентировались, IBM и Microsoft, которые и сейчас большие игроки на рынке. И, в общем-то, всё.

Был такой устоявшийся статус-кво, что программа — это текст, а тексты набирают в текстовом редакторе. И всё. Но программа — это текст очень сильно структурированный, в котором очень много взаимосвязей. Он имеет определённую семантику, которая задаётся языком программирования. Поэтому если сделать инструмент, который разбирается во всей структуре и понимает её, то можно предоставить пользователю гораздо больше инсайтов. Чтобы это сделать, нужны технологии, которые на рынке давным-давно имелись. Просто они использовались для компиляторов: преобразовывали текст в машинные коды, а для этого им нужно было всю семантику, все ссылки, всю структуру сначала распознать.

Вот мы вместо того, чтобы транслировать это в машинные коды, предоставили эту информацию пользователю в удобном виде. Соответственно, пользователь может по всей структуре ходить и оперировать с программой не как с текстом, а как с семантическим объектом. Не очень заумно?

— Нет, нормально.

— Вот, и была идея, что никакие инструменты такую очевидную мысль не используют, и тот, кто сделает это в первый раз, — тот молодец. Собственно, так и вышло.

— Все эти корпорации большие — они не додумались, что так можно?

— Идеи были, но максимум, который они успели предложить, — это так называемый completion… Нужно же непрограммистам объяснять, да? Сейчас буду стараться. Вот вы начинаете печатать в телефоне, а он угадывает, такое слово или такое. Очень помогает набирать текст быстро и без ошибок. Так же и с кодом: программа, основываясь на начале слова, которое является ссылкой на какую-то семантическую сущность, подсказывает, какие есть варианты это слово продолжить. Вот это максимум, что было.

А возможности во всей программе заменить использование одного символа на другой так, чтобы при этом вся программа не развалилась, а осталась семантически корректной, — вот таких инструментов не было.

— Когда вышла ваша IDE, она быстро распространилась?

— Программисты это очень сплочённое коммьюнити и вирусные эффекты там работали всегда. Сначала появляются фанаты, которые готовы броситься на инструмент, даже несмотря на то, что он неидеальный. Но они видят в нём потенциал и их очень, извините, прёт. Они вовлекают друзей в эту историю, продукты становятся очень успешны — и вот нам повезло.

— Продукт стал сначала популярен на российском рынке или сразу стал глобальным?

— Нет, ребята основатели JetBrains Сергей Дмитриев, Евгений Беляев и Валентин Кипятков тогда жили в Праге, в Чехии — потому что компания, на которую они раньше работали в Санкт-Петербурге, открыла там офис. И бизнес они потом основали там же. Поэтому не стояло такой задачи: сначала продвигаем среди российских пользователей. Да и рынок софта не локальный.

«В том, что мы сделаем идеально, мы не сомневались»

— Получается, продажи сразу пошли по всему миру, всё было здорово. Какой был первый серьёзный вызов — появление Eclipse, бесплатного аналога вашей IDE от IBM?

— Да, я тогда уже был в компании, работал программистом как раз в продукте IntelliJ IDEA, который рисковал быть вымытым с рынка этим самым бесплатным конкурентом.

— Помните, что подумали, когда он появился?

— Я тогда не размышлял о рынках — будут у нас пользователи или нет. Мне очень нравился продукт, который я делал, я знал лично людей, которые им пользуются. Это в чём-то даже семейная история между пользователями была. Сейчас их 5 млн, тогда было около 40 000. Я как-то не осознал, что это действительно проблема, потому что Eclipse был, как мне казалось, хуже.

— Но потом почувствовали отток пользователей?

— Да, конечно. Это не было резко, мы почувствовали плавный отток пользователей и въехали в кризис 2008–2009 года в этом процессе. Это первый год, когда у нас не выросли продажи.

— Но к этому времени у вас уже появились другие продукты, которые приносили прибыль?

— Да, нам пришлось диверсифицироваться. Каждый год мы выпускали один-два продукта — и так последние 15 лет. К тому же мы приняли такое экстравагантное решение — большую часть нашего функционала выложить в опенсорс. Думали, продажи упадут в два или три раза, а выяснилось, что нет.

— Как можно поделить на категории ваши продукты?

— У нас есть две большие категории: это продукты для индивидуальных разработчиков и для команд. В первой категории у нас есть IDE, то есть интегрированные среды разработки для всех популярных языков и платформ, которые бывают в современном мире разработки ПО. Плюс у нас есть профиляторы — средства анализа производительности и исправления её дефектов. Во второй категории мы выпускаем continuous integration — средства управления задачами и учёта багов и систему для code review.

Да, про Kotlin забыл — мы тут сделали язык программирования.

— Насколько это вообще нетипичная история для компании — разработчика ПО?

— Тогда как вы на это решились?

— Нам хотелось вывести компанию на новый уровень в программистском комьюнити. Для них мы такой инструмент сбоку, без которого можно при большом желании обойтись. А хотелось быть более значимыми. И мы подумали, что, если сделать идеальный язык программирования, это получится. В том, что мы сделаем идеально, мы не сомневались почему-то — наглость такая врождённая. У нас накопилось экспертное мнение о том, что в каких языках неудобно, какие действия приводят к проблемам, какие программы потом сопровождаются болезненно.

Хотелось вывести компанию на новый уровень, быть более значимыми

А насчёт раскручивания — это из разряда чуда… Потому что программисты языки программирования любят, а не просто ими пользуются как инструментами. Они их готовы защищать, и это важная эмоциональная составляющая их каждодневного труда.

— И вы решили прийти к ним и заявить: «Ребята, то, чем вы пользуетесь, — оно вообще-то не очень»?

— Ну вы же знаете, где love, там и hate. Особенно если вы чем-то пользуетесь каждый день, и оно работает не слишком удобно и эффективно. Как выяснилось, механизм вывода языка программирования на рынок почти такой же, как и инструмента для программистов. Находится маленькое комьюнити, которое не просто пользуется языком, а чувствует себя соучастником его создания, предлагает идеи и даже их реализовывает. Оно разрастается, разрастается, разрастается — и в какой-то момент вы выигрываете.

Для нас результат, которого достиг Kotlin, очень хороший, потому что профиль роста у него примерно такой же, как у языка Swift, придуманного компанией Apple.

— Kotlin недавно стал одним из официальных языков разработки для Android. То есть вы включились в битву между Android и iOS?

— Это не наша борьба. Да, с большой вероятностью Kotlin в ближайшие несколько лет станет самым популярным языком на Android, а это одна из самых динамично развивающихся экосистем. Но область применения Kotlin гораздо шире, это универсальный язык. Мы работаем для всех программистов, в том числе и для тех, кто пишет для iOS.

«Люди работают для себя. Это для программистов очень сложно чем-то перебить»

— Сколько сейчас человек работает в компании?

— Глобально 720. Из них 400–450 программистов.

— Насколько я понимаю, большинство ваших сотрудников из России, даже если сейчас они работают в европейских офисах. Жёсткая ли за них конкуренция?

— Мы не ставим себе задачи нанимать исключительно людей с российскими корнями. Просто нанять их для нас проще, потому что это общий язык и общая культура. Если говорить о конкуренции за них… Да, бывали случаи, когда я познакомился с человеком в 2003 году и понял, что очень бы хотел его к нам. А работать он у нас стал в 2016 году. Но средства переманивания в виде «а давай мы тебе вот такую зарплату предложим» мы не используем принципиально. Не потому, что денег жалко, а потому, что у человека должна быть свобода воли, когда он решает, что хочет работать именно у нас. Нам очень важно, чтобы человек не просто работу делал, а жил этим, что ли, извините.

— А ситуация, когда программисты ходят из одного офиса в другой и показывают офферы, чтобы им повысили зарплату или сумму в том же оффере, — это проблема для рынка?

— Скажем так, мы в таких играх не участвуем. Я, может, не очень популярную вещь скажу, но когда человек уходит — я всегда счастлив. Значит, он нашёл место, которое для него объективно лучше. Разумно? А от нас ушёл человек, которому у нас плохо. Потому что человек не будет уходить оттуда, где ему хорошо.

— А что вы могли бы выделить как вашу фишку? Чего программисты не найдут в других компаниях?

— Фишка, конечно, в том, что люди работают для себя. Это для программистов очень сложно чем-то перебить. Скажем так, есть люди, которым важно работать на очень широкий рынок, чтобы их программой пользовались сотни миллионов человек. У нас это, к сожалению, не получится, потому что столько программистов на свете нет. Зато можно сделать для себя, для таких, как ты.

— Со стороны кажется, что сейчас технологические компании соревнуются за сотрудников не столько задачами, сколько фруктами, прачечной, спортзалом.

— Да-да, у нас всё это есть: и фрукты, и прачечная, и спортзал. Но мы не рассматриваем это как конкурентное преимущество. Это просто удобно. В офисе есть еда — значит, у человека про это голова не болит: захотел поесть, пошёл, вернулся, поработал. И не такие уж это большие деньги.

— Сколько вы на это тратите по сравнению с зарплатным фондом?

— Вы недавно ещё купили два здания в Питере. Не хватает места?

— Да, у нас два заполненных здания в Петербурге, и яблоку негде упасть. Мы ещё в 2015 году начали искать, куда переезжать, и это был мучительный процесс для меня лично. Сейчас реконструируем их под себя, это 30 000 кв. м.

— Несколько зданий в одном городе — это…

— Это неудобно. Функционально не требуется разным командам сидеть вместе, потому что они решают разные задачи. Но не происходит взаимного общения.

— Вроде как столкнулись в курилке и придумали новую фичу?

— Да, я вот десять лет назад бросил курить, и это существенно сказалось на эффективности коммуникаций. Отрицательно.

«Есть закон? Есть закон. Дурацкий? Дурацкий»

— Несмотря на сложности в коммуникации, у вас есть несколько офисов и в России, и за границей. Обычно компании с российскими корнями разработчиков держат в России, а в Европе или Долине у них только маркетинг и местные службы. У вас, насколько я понимаю, по-другому. Это было сознательное решение или пришлось пойти навстречу людям, которые хотят работать не в России?

— Это было сознательное решение пойти навстречу людям, которые хотят работать не в России. Первый офис у нас был в Праге, но туда народ ехать не очень хочет, потому что считается, что это тихое место. Поэтому мы сознательно выбирали, где ещё открыть офис, и выбрали Мюнхен. Туда 20–30 человек в год переезжают. Всего там сейчас около 130 человек.

— А как это было? Что, сразу несколько человек разом пришли и сказали: «Мы хотим работать не в России, откройте нам офис»?

— Нет, никому не приходило в голову такие просьбы выдвигать. Просто Сергей Дмитриев, основатель компании, подумал, что многие люди будут уезжать из России. И было бы здорово, чтобы они, уезжая из России, не увольнялись из нашей компании.

— А в каком году это было?

— А он сказал это применительно к политической обстановке? Это как раз год, когда мы все оказались немного в другой реальности и узнали, что Путин идёт на третий срок.

— Нет, это было чуть-чуть до. Может, он предвидел, не знаю.

— То есть это было ощущение, что людям, программистам и всему условному креативному классу, в России больше делать нечего?

— Мотивы уезжать у всех людей разные. Кто-то действительно не видит здесь будущего. Или кто-то не видит будущего для детей. Кто-то уезжает, потому что мир хочется посмотреть. Вообще, это здорово, что люди ездят. Правда же?

— Конечно. Но просто, к сожалению, в последние годы это уже не «я поеду, посмотрю мир», а «всё, нельзя уже»…

— А «где мой эвакуатор».

— Да. И в связи с этим достаточно много говорят про утечку людей, которые занимаются и программированием, и бизнесом, и себя больше здесь не видят.

— Смотрите, я за себя могу говорить, наверное, только. Всё сложно. Действительно всё сложно. И вообще, может, мы не будем это обсуждать?

Люди будут уезжать из России. Было бы здорово, чтобы они, уезжая, не увольнялись из нашей компании

— Мне бы очень хотелось это обсудить, потому что чем дальше, тем больше становится очевидно, что технологические компании больше не могут сказать: «Мы в домике, мы вообще в этом во всём не участвуем, а пилим продукт». Мы видим, что произошло с «ВКонтакте», что происходит с Telegram. К Фёдору Овчинникову приходят, на менее известных предпринимателей заводят уголовные дела, кого-то вообще пытают в СИЗО.

— Ко мне никто никогда не приходил. Всё это мы видим из информационной среды. А надо не забывать своими глазами ещё смотреть. Если нас не устраивает среда, давайте пытаться сделать так, чтобы устраивала. Я сейчас говорю не про теорию малых дел, а может быть, и больших дел тоже. Например, то, что мы вкладываемся в университетское образование, имеет эффект на среду. И есть не только мы, а другие компании, которые не у себя в квартире забаррикадировались, а именно на общество работают. Давайте мы, может быть, будем на них тоже обращать внимание. А в чём был вопрос вообще? Страшно — не страшно?

— Да.

— Это вопрос, наверное, эмоционального ощущения. Я скажу, что мы стараемся делать всё очень аккуратно. Мы педантично соблюдаем всё законодательство. Никогда не идём ни на какие серые, синие, полосатые схемы. И это нормально. Я думаю, что любой бизнес должен так работать, а не только тот, которому страшно.

— Нет ли у вас опасений, что в какой-то момент реальность изменится и у вас уже не останется такой свободы, какая есть сейчас?

— Будет день — будет хлеб.

— А то, что сейчас происходит с Telegram, — это не сигнал, что такой день уже близко? Как вы к этому относитесь?

— Нас, кстати, тоже ситуация с Telegram затронула, часть наших сервисов оказалась заблокирована. Но давайте копать всё-таки. Есть закон? Есть закон. Дурацкий? Дурацкий. Закон этот кто-то принял. Ну, наверное, нужно такие вопросы адресовать этим людям. Своё мнение до них доносить. Вот бы было бы здорово. Непонятно как, правда.

— Эти дурацкие законы могут в какой-то момент вас затронуть?

— Конечно, в любой момент. Кого угодно.

«Должен быть идейный горизонт роста»

— Шесть лет назад основатель JetBrains Сергей Дмитриев передал пост CEO сразу двум людям: вам и Олегу Степанову. Как так вышло?

— Кроме нас двоих никто не вызвался. И тогда мы решили, что это разумно: я в Петербурге жил и живу, а Олег был в Мюнхене. Это два больших девелоперских центра, и очень удобно, когда в каждой локации есть человек, который может любое решение принять. Это работало абсолютно нормально. Потом Олег решил по личным соображениям уйти из компании. Дальше мне пришлось в одиночку.

— Какие должны быть характеристики у компании, чтобы она могла пережить смену CEO, в какой-то перспективе — уход основателя и продолжать развиваться на протяжении десятилетий?

— Должен быть идейный горизонт роста. Бывают компании одного продукта: человек сделал идею, и она потом эксплуатируется десятилетиями. Люди в какой-то момент перестают понимать, есть ли жизнь за рамками этой узкой колеи. А есть компании, где видно направление, куда можно развиваться, и оно очевидно всем в компании.

— Можно это назвать миссией?

— Да, я вот старательно избегаю слов «культура», «миссия» и прочее, потому что, когда ты начинаешь про них говорить, люди перестают понимать, что именно вкладывается в эти слова.

— А как можно ваш горизонт роста обрисовать?

— Программы писать сложно, дорого и больно. На софт возлагается всё больше задач. При этом, знаете, есть такие анекдоты, что если бы программисты писали софт для самолётов так, как они пишут для веб-сайтов, то самолёты бы не летали. Но большая часть возникающих у них сложностей исправима. И можно сделать так, чтобы писать программы стало лучше, качественнее, быстрее. Да, я лозунгами заговорил.

Главное — есть в английском слово fun, как это по-русски сказать? Весело? Вот мальчики и девочки, которые в 6–7 классе начинают программировать, — им весело. А лет через 20 выясняется, что всё это так сложно, надо выстроить иерархию, процессы и прочее. Может быть, и правда надо. Но пусть это тоже будет весело. Наверное, к этому мы стремимся. И туда ещё далеко.

Фотографии: Дмитрий Цыренщиков / «Секрет фирмы»

Журнал InfoWorld награждал фирму премией «Технология года» в 2011 и 2015 годах.

СОДЕРЖАНИЕ

История

Логотип JetBrains использовался с 2000 по 2016 год.

JetBrains, первоначально называвшаяся IntelliJ Software, была основана в 2000 году в Праге тремя российскими разработчиками программного обеспечения: Сергеем Дмитриевым, Валентином Кипятковым и Евгением Беляевым. Первым продуктом компании был IntelliJ Renamer, инструмент для рефакторинга кода на Java.

В 2012 году генеральный директор Сергей Дмитриев покинул компанию к двум вновь назначенным генеральным директорам, Олегу Степанову и Максиму Шафирову, чтобы работать в области биоинформатики .

В 2021 году New York Times на основании неустановленных источников заявила, что неизвестные стороны могли встроить вредоносное ПО в программное обеспечение JetBrains, что привело к взлому SolarWinds и другим широко распространенным нарушениям безопасности. В JetBrains заявили, что с ними не связывалось ни одно правительство или агентство безопасности, и что они «никоим образом не участвовали и не участвовали в этой атаке».

Продукты

Имя	Описание	Платформа
AppCode	Поддерживает программирование на C, C ++, Objective-C и Swift. В отличие от большинства кроссплатформенных продуктов JetBrains, AppCode доступен только для macOS.	macOS, iOS, watchOS и tvOS
CLion	CLion (произносится как «морской лев») - это IDE C и C ++ для Linux , macOS и Windows, интегрированная с системой сборки CMake . Первоначальная версия поддерживает компиляторы GNU Compiler Collection (GCC) и Clang, а также отладчик GDB , LLDB и Google Test . Помимо C и C ++, CLion поддерживает другие языки напрямую или через плагины: Kotlin, Python, Rust, Swift и другие.	кроссплатформенный
DataGrip	DBA инструмент , который предназначен для разработчиков , которые работают с базами данных SQL. Облегченная версия DataGrip встроена в версию Ultimate некоторых IDE JetBrains.	кроссплатформенный
GoLand	Для разработки Go. С помощью кодирования и интеграции инструментов, специфичных для языка Go.

GoLand распространялся как плагин с открытым исходным кодом для IntelliJ IDEA, начиная с 2013 года, а код по-прежнему доступен на GitHub. В 2016 году, когда количество активных пользователей достигло 30 тысяч в месяц, JetBrains решила внедрить автономную IDE для разработки на Go. Первоначальное название этой автономной IDE было Gogland, которое позже было изменено на GoLand. Первая версия GoLand была выпущена в ноябре 2017 года.

PyCharm имеет дистрибутив PyCharm для Anaconda, который можно установить вместе с Anaconda и который тесно с ним интегрирован.

Плагины

ReSharper Ultimate

ReSharper Ultimate - это группа продуктов, содержащая отмеченный наградами плагин ReSharper для Visual Studio, dotCover, инструмент покрытия кода, dotMemory, профилировщик памяти, dotTrace, профилировщик производительности и dotPeek, дизассемблер. ReSharper предоставляет разработчикам Visual Studio ряд функций, включая анализ кода, рефакторинг, навигацию, средство выполнения тестов, средство выполнения сборки и многое другое.

Языки программирования

Котлин

Kotlin - это статически типизированный язык программирования, который работает на виртуальной машине Java, а также компилируется в JavaScript или собственный код (через LLVM ). Название происходит от острова Котлин , недалеко от Санкт-Петербурга.

Kotlin разработан как «лучший язык», чем Java, но при этом полностью совместим с кодом Java, что позволяет компаниям осуществлять постепенный переход с Java на Kotlin.

7 мая 2019 года Google объявил Kotlin своим предпочтительным языком для разработки приложений для Android .

MPS (Meta Programming System) - это языковая рабочая среда с открытым исходным кодом, которая фокусируется на предметно-ориентированных языках (DSL). Он использует проекционное редактирование вместо классического текстового редактирования, предлагая легкую языковую композицию, несколько визуализаций кода, а также различные нетекстовые обозначения для дизайнеров DSL. MPS имеет собственный механизм генерации кода, который можно использовать для обеспечения семантики DSL на основе MPS. Он также обеспечивает возможность сбора информации о других аспектах языка, таких как система типов, ограничения, поток данных и другие.

Инструменты команды

Центр

Hub - это бесплатный коннектор JetBrains Team Tools. Он обеспечивает расширенную интеграцию между инструментами совместной работы JetBrains: YouTrack, Upsource, Teamcity. Пользователь может один раз войти в Hub и оставаться аутентифицированным во всех инструментах JetBrains. Hub также управляет единой базой данных пользователей, групп, ролей, разрешений, проектов и делится ею между всеми подключенными установками YouTrack и Upsource. Он предоставляет панель инструментов для отслеживания проблем, фиксации, статуса сборки и других данных из YouTrack, TeamCity и Upsource.

TeamCity

TeamCity - это сервер непрерывной интеграции и непрерывной доставки, разработанный JetBrains. Это серверное веб-приложение, написанное на Java. TeamCity - это проприетарное коммерческое программное обеспечение с лицензией Freemium до 20 конфигураций сборки и тремя бесплатными агентами сборки.

Upsource

Upsource - это инструмент для обзора кода и просмотра репозитория. Он предоставляет пользовательский интерфейс для изучения и мониторинга репозиториев Git, GitHub, Mercurial, Perforce и / или Subversion из центра. Upsource обеспечивает подсветку синтаксиса для нескольких языков программирования и обеспечивает статический анализ кода на стороне сервера, навигацию с учетом кода и поиск использования для языков Java, PHP, JavaScript и Kotlin.

YouTrack

YouTrack является собственность, коммерческие веб - основанной ошибка трекером , проблема системы слежения , и проворным программное обеспечение для управления проектами , разработанное JetBrains. Он предоставляет командам разработчиков поиск проблем на основе запросов с автозаполнением, пакетное управление проблемами, расширенную поддержку сочетаний клавиш, настройку набора атрибутов задач и создание пользовательских рабочих процессов. YouTrack обеспечивает поддержку методологий Scrum и Kanban и позволяет разработчикам следовать индивидуальному процессу. YouTrack локализован на английский, немецкий, русский, испанский и французский языки. YouTrack доступен как SaaS и локально . Бесплатная версия включает до 10 пользователей.

Инструменты для науки о данных

Datalore

Datalore - это интеллектуальное веб-приложение для анализа и визуализации данных, которое специально ориентировано на среду машинного обучения на Python.

Приложение Toolbox

Toolbox App - это приложение, которое упрощает установку и удаление IDE JetBrains. Он позволяет пользователям войти в систему с учетной записью JetBrains и установить все продукты, которыми они владеют.

Академия JetBrains

JetBrains Academy - это онлайн-платформа для изучения программирования, включая такие языки программирования, как Python, Java и Kotlin. Академия была представлена JetBrains в 2019 году и к июлю 2020 года достигла 200000 пользователей.

Интегрированная командная среда

Космос

Space - это инструмент для «интегрированной командной среды» с поддержкой групп, контролем версий, блогами, собраниями, CI / CD, хранилищем документов и многим другим. Продукт был анонсирован на KotlinConf 2019 и после периода бета-тестирования запущен в декабре 2020 года.

Модель дохода

IDE JetBrains имеют несколько вариантов лицензий, которые обладают одинаковыми возможностями программного обеспечения и различаются по цене и условиям использования. Продукты для групп доступны в виде размещенных и установленных версий и имеют бесплатные версии для небольших команд. Многие продукты бесплатны для проектов с открытым исходным кодом, студентов, преподавателей и учебных аудиторий.

Проекты с открытым исходным кодом

В 2009 году JetBrains открыла исходный код основных функций IntelliJ IDEA , предложив бесплатную версию Community Edition. Он построен на платформе IntelliJ и включает ее исходные коды. JetBrains выпущен под лицензией Apache License 2.0. В 2010 году поддержка Android стала частью Community Edition, а два года спустя Google анонсировала Android Studio , IDE для мобильной разработки на платформе Android, основанную на Community Edition IntelliJ IDEA и официальную альтернативу Eclipse Android Developer Tool. В июне 2015 года было объявлено, что поддержка Eclipse ADT будет прекращена, что сделает Android Studio официальным инструментом для разработки приложений для Android.

MPS , сокращение от метапрограммной системы , и Kotlin, статически типизированный язык программирования для JVM, имеют открытый исходный код.

В январе 2020 года JetBrains выпустила геометрический моноширинный шрифт под названием JetBrains Mono в качестве шрифта по умолчанию для своих IDE в соответствии с лицензией Apache License 2.0. Шрифт предназначен для чтения исходного кода, оптимизирован для чтения по вертикали с поддержкой программных лигатур. Его высота по оси x больше, чем у Consolas , Fira Mono или Source Code Pro .

Прошлые проекты

Fabrique должна была быть быстрой разработки приложений (RAD) рамки программного обеспечения для создания пользовательских веб - приложений и корпоративных приложений. Предварительная версия была показана в 2004 году, но так и не была выпущена. Вместо этого было решено «использовать весь накопленный нами опыт и новые технологии для создания лучшей в своем классе интеграции IntelliJ IDEA со стандартными фреймворками и технологиями, тем самым вывести разработку веб-приложений на совершенно новый уровень».

Omea - настольный ридер и органайзер для RSS (а позже и всех битов информации, попадающей на рабочий стол), первого и пока единственного ориентированного на потребителя продукта от JetBrains. Представленный в 2004 году, он не получил ожидаемой популярности. В 2008 году, достигнув версии 2.2, Omea была открыта под лицензией GNU General Public License (GPL) v2. Продукт по-прежнему доступен для загрузки, а после прекращения использования Google Reader снова привлек к себе внимание.

Astella - это IDE для Adobe Flash и Apache Flex . Этот самый недолговечный продукт JetBrains был анонсирован в октябре 2011 года, всего за месяц до того, как Adobe Systems убила Mobile Flash.

Максим Шафиров недовольно хмурится и сквозь колючую бороду бормочет что-то о том, что спал всего два часа. Он сидит, сгорбившись за компьютером, а за его спиной в окне, выходящем на зимний Санкт-Петербург, падает снег. Раздражение российского предпринимателя можно понять.

Шафиров — генеральный директор чешской компании JetBrains. Возможно, это была одна из крупнейших IТ-компаний, о которых вы никогда не слышали, — до 6 января. В тот день американская пресса со ссылкой на источники в правительстве сообщила, что ФБР проверяет компанию по делу о масштабной кибератаке на ведомства и корпорации США, ставшей возможной благодаря взлому другого малоизвестного поставщика IТ-услуг SolarWinds и его клиентов.

JetBrains, основанная в 2000 году в Праге, продает клиентам программное обеспечение, которое значительно упрощает создание приложений. Для миллионов разработчиков ее инструменты незаменимы: сейчас у компании больше 10 млн пользователей более чем в 213 странах. Согласно последней доступной отчетности, в 2018 году выручка JetBrains составила $270 млн, увеличившись за год на 33%. В приливе оптимизма во время интервью Forbes Шафиров говорит, что, несмотря на пандемию, выручка за последний год выросла на 10%, и компания предполагает, что в этом году она может достичь $400 млн. По словам представителя JetBrains, компания входит в число так называемых единорогов — то есть стоит больше $1 млрд.

Анонимные источники предоставили СМИ мало подробностей, и теперь Шафиров в растерянности из-за того, что внезапно оказался втянут в расследование. Представители органов власти США не связывались с JetBrains, хотя Шафиров говорит, что с радостью ответит на их запросы, если они их направят. SolarWinds подтвердила, что использует инструменты JetBrains, но заявила, что не обнаружила доказательств того, что утечка случилась по вине чешской компании. По словам Шафирова, SolarWinds не выходила на связь с компанией после того, как в декабре впервые предупредила JetBrains о том, что ее собственные данные были скомпрометированы. По его мнению, наиболее вероятный сценарий заключается в том, что, если инструменты JetBrains действительно сыграли какую-либо роль в атаке, то хакеры смогли попасть на один из серверов SolarWinds, на котором работала TeamCity. Сотрудники чешской компании не нашли каких-либо свидетельств утечки в JetBrains или наличия уязвимости в TeamCity — инструменте, который помогает разработчикам интегрировать обновления кода в их приложениях. По словам Шафирова, если кому-либо известно о проблемах с безопасностью программ, он хотел бы об этом узнать. Он также сообщил Forbes, что с удовольствием пообщается с каким-нибудь американским ведомством, участвующим в расследовании атаки на SolarWinds.

Пока же Шафиров раздосадован невозможной, как он утверждает, задачей, поставленной перед компанией: доказать, что она не стала жертвой хакеров. «Мы не можем доказать, что нас не взломали. Как вообще это доказывать? И даже если бы это удалось доказать, это было бы наше слово против их», — говорит он.

Связи JetBrains с Россией

JetBrains была запущена в Чехии, но у компании российские корни: Шафиров — россиянин, как и трое сооснователей компании Сергей Дмитриев, Евгений Беляев и Валентин Кипятков. Три из шести исследовательских центров компании расположены в России. Другие объекты находятся в Германии, Нидерландах, США и Чехии.

Шафиров предполагает, что связи с Россией, вероятно, и вызвали подозрения в отношении его компании, но подчеркивает, что российские власти никогда с ним не связывались. «Если соединить в одной статье российских хакеров и атаку на правительство США, она соберет немало кликов. А если вам удастся приплести в эту головоломку конкретного россиянина — все окончательно сойдется», — говорит он.

Если его компания стала жертвой кибератаки, это может иметь огромные последствия почти для всех отраслей. По словам Шафирова, сейчас команда JetBrains анализирует код и серверы компании в поиске возможных уязвимых мест и любых следов взлома.

На вопрос, подразумевают ли эти меры участие юристов, Шафиров не ответил.

Подробнее о JetBrains читайте в материале Код победителей

JetBrains запись закреплена

25 ноября в 18:00 (МСК) приглашаем на открытую лекцию Романа Тихонова «Стратегии обучения: о чем говорят когнитивные исследования?».

Преподаватели и создатели образовательных продуктов используют огромный арсенал педагогических стратегий. В своем выборе они часто отталкиваются от личного опыта и интуитивных представлений об эффективности тех или иных приемов.
Показать полностью. Некоторые стратегии преподавания подкрепляются не только практикой, но и результатами когнитивно-психологических экспериментов. Эти исследования показывают, какие процессы психики задействованы при обучении и в каких условиях знания усваиваются наиболее эффективно.

На лекции будут представлены пять стратегий обучения, подкрепленных результатами исследований в области когнитивной психологии. Участники узнают о различных видах научения и познакомятся с ключевыми работами в области имплицитного научения и категоризации.

Роман занимается исследованиями в рамках лаборатории исследований процессов обучения JetBrains Research. Также он преподает и проводит экспериментальные исследования на стыке когнитивной и социальной психологии в Санкт-Петербургском филиале НИУ ВШЭ и СПбГУ.

С крыши перебургского офиса компании JetBrains на Кадетской линии прекрасно виден глобальный рынок программирования. «Возможно, это звучит нескромно, но в сегменте средств программирования мы номер один в мире, — говорит CEO JetBrains Максим Шафиров. — Так получилось: все наши конкуренты ушли с рынка, а мы остались».

JetBrains — один из флагманов петербургского IT-кластера. Компания растет на 35-40% в год, имеет оборот в 147 млн долларов, форпосты в Праге, Мюнхене, Бостоне и Москве. При этом имя JetBrains не звучит среди символов экономики Петербурга, как «Кировский завод» или «Адмиралтейские верфи». Максим Шафиров считает, что это нормально — традиционная промышленность пока заметнее в городе, и вносит больший вклад в его экономику, чем производители ПО.

На планете ПО все хорошо

«Работая на глобальном рынке, мы очень хорошо захеджированы», — рассказывает Максим Шафиров о рыночных преимуществах компании. Экономические трудности в одних странах и отраслях компенсируются для JetBrains ростом в других. «У нас нет продуктов отдельно для финансового рынка, и отдельно — для нефтедобывающего; мы не всегда знаем, в какой стране сидят люди, покупающие наш софт. Поэтому локальные кризисы на делах компании не сказываются. Мы видим глобальный тренд, который можно описать так: все хорошо», — улыбается Максим Шафиров.

Не утонули и стали сильнее

Вопрос о том, как попасть на международный рынок, для JetBrains не был сложным — основатели компании там находились изначально. Петербургские программисты Сергей Дмитриев, Валентин Кипятков и Евгений Беляев в 1999 году уехали в Прагу работать в компании TogetherSoft. Сергей Дмитриев вскоре отправился в самостоятельное плавание — разрабатывать собственный продукт — и двое единомышленников к нему присоединились. Компания JetBrains возникла в 2000 году в Праге, основатели вложили в ее создание несколько тысяч долларов из личных сбережений, и вышла на рынок с большим продуктом — интегрированной средой разработки программного обеспечения (IDE) IntelliJ IDEA. Более прогрессивная, чем аналоги, отвечавшая потребностям новых поколений программистов, IDEA быстро стала популярной.

За всю историю своей работы компания ни разу не прибегала к внешним инвестициям — основатели и топ-менеджеры считают, что собственных средств достаточно для развития.

Сложным оказалось удержаться на глобальном рынке — реальная угроза вылететь оттуда, да и вообще уйти из бизнеса, возникла в 2003 году, когда бесплатное ПО для программистов, в частности, среда разработки Eclipse, перешло в наступление. «Большие компании, которые контролируют рынок платформ — Microsoft, Google и другие — они все заинтересованы в том, чтобы привлечь как можно больше программистов для создания и улучшения продуктов на своих платформах, — объясняет Максим Шафиров. — Поэтому компания IBM выпустила бесплатный продукт, Eclipse, и вложила много денег в то, чтобы он стал open source, то есть чтобы с ним свободно работали все желающие. И этот продукт распространялся на том же рынке, где работали мы. Тогда все наши конкуренты «умерли», они просто не выдержали давления открытого софта. А мы — барахтались; делали все, чтобы не уйти. Потом выяснилось, что конкурентов у нас нет».

Но что значит «барахтаться» — чем может небольшой, по мировым меркам, производитель ПО ответить крупнейшим корпорациям? «Во-первых, мы стали диверсифицироваться. Когда мы поняли, что Java-девелоперы могут уйти от нас, мы стали делать продукты для других технологических рынков, — говорит М. Шафиров. — И это было абсолютно правильно». JetBrains была компанией одного продукта — теперь их порядка двадцати, и линейка периодически дополняется. «Наши клиенты — всегда программисты, это неизменно, — отмечает CEO JetBrains. — А вот что именно нужно делать для них, мы в каждый момент времени интерпретируем по-разному». Во-вторых, по словам М. Шафирова, компания выжила, потому что платный инструментарий для программистов, производимый JetBrains, оказался качественнее бесплатного софта. Впрочем, не найдется производителя, который скажет, что делает некачественный продукт.

Cоциально-технический инжиниринг

Максим Шафиров описывает сердцевину бизнес-модели JetBrains. «Надо понимать, что софтинжиниринг — это не вполне инжиниринг. Это смесь социальных практик с инженерными, — говорит он. — Например, при строительстве моста идея превратить его в тоннель, когда проект уже наполовину реализован, никому не придет в голову. А софт — вещь пластичная, продукт можно на лету трансформировать во что угодно, чем заказчики и пользуются. Социальная составляющая в работе софтверной компании — это возможность договориться со своими программистами о том, что и как они на самом деле сделают, и возможность договориться с заказчиком о том, что он на самом деле хочет».

«У большого количества программных продуктов нет определенного заказчика: когда вы программируете сервисы для социальных сетей, вам нужно самим понять, как люди будут ими пользоваться, в чем их желания и потребности, — продолжает CEO JetBrains. — В нашем случае заказчики — компании, но пользователи — физические лица. И конечные пользователи, в обход формальных структур компаний, диктуют требования к нашим продуктам». На этом рынке очень сильны отношения «любовь-ненависть»: программисты эмоционально привязаны к инструментам, которые им удобны, и никогда не будут работать в «неприятной» программе. Поэтому компании-заказчики идут у них на поводу. «Но для нас социальная часть задач решается очень просто: мы сами пользователи этого софта. Мы, программисты, очень хорошо представляем, какие продукты всем другим программистам нужны», — резюмирует Максим Шафиров.

Внутренний и внешний программист

Чтобы эта модель бизнеса работала, во-первых, руководить компанией, придумывать и продвигать ее продукты должны постоянно действующие программисты. Топ-менеджеры тоже пишут софт — это принципиально. Максим Шафиров — программист с большим стажем и учитель программистов: много лет преподавал на математико-механическом факультете СПбГУ.

Во-вторых, улучшать рабочий инструментарий программистов могут только самые прогрессивные из них, отсюда — высоко поднятая планка требований к профессиональным навыкам кандидатов на работу в JetBrains.

Коллективный проповедник

Программисты компании не только придумывают и создают продукты, но и занимаются маркетингом. Как это происходит, Максим Шафиров рассказывает на примере языка «Котлин», разработанного JetBrains: «Наши продукты — это редакторы, в которых люди пишут код на различных языках программирования. Поскольку мы изучили все языки и постоянно соприкасаемся с их плюсами и минусами, то появилось ощущение: все, что есть сегодня, не вполне хорошо — мы могли бы сделать лучше. И компания разработала новый язык — «Котлин».

«Мы были изначально уверены, что сделаем качественный, с точки зрения функционала, язык. Но вот какая штука: язык программирования имеет смысл, если многие разработчики им пользуются. Это в чистом виде социальная история, — продолжает CEO JetBrains. — У нас были сомнения, что вес компании позволит распространить язык на широкие массы программистов. Но мы эти сомнения отбросили, сделали ставку на своих программистов, и похоже, что не зря».

«В нашем бизнесе продукты продвигаются вирусным способом, — говорит М. Шафиров. — Если программисту нравится инструмент, он будет искренне нахваливать его всем своим знакомым. Но эти процессы нужно подталкивать: программисты-разработчики нового софта должны активно рассказывать о его полезных свойствах. Здесь есть нюансы: с одной стороны, нашим разработчикам нравится то, что они создают. С другой стороны, они — программисты, а не специалисты по общению с заказчиком. Периодически приходится проводить разъяснительную работу, прокачивать социальные навыки».

«Маркетингом продуктов занимается каждый программист компании — все они сидят на профессиональных форумах, и там делятся впечатлениями о работе наших инструментов. Но есть и специальные люди, чья задача — ездить на конференции и там рассказывать о продуктах. Они называются евангелистами. Эти люди также являются действующими разработчиками и пишут у нас код, но больше времени, чем их коллеги, проводят в коммуникациях с пользовательской средой».

Маркетинговый бюджет компании, по словам Максима Шафирова, не превосходит 3% от оборота всей компании.

Возможно все, кроме невозможного

«Собираемся съездить в Новосибирск, поискать там хороших людей, — отвечает Максим Шафиров на вопрос о ближайших планах компании.

Максим Шафиров не согласен с распространенным тезисом о том, что петербургский рынок труда программистов перегрет, и на нем намечается острый дефицит кадров: «Тенденция, которую я вижу, заключается в том, что западные софтверные компании либо закрывают офисы в России, либо не развивают их. В какой-то момент в Петербурге были офисы Google, Intel — кто только здесь ни работал! Соответственно, освобождаются программисты — другое дело, что не все они планируют здесь оставаться. Мы открыли офис в Мюнхене для того, чтобы люди, которые хотят из России уехать, могли бы это сделать, не покидая компанию».

Тем не менее, IT-отрасль в Петербурге имеет хорошую перспективу, полагает М. Шафиров. «Сейчас в городе развиваются софтверные бизнесы самого разного профиля и сорта — есть инновационные стартапы, классический IT-аутсорсинг, госразработка. СПбГУ, ИТМО, Академический Университет РАН — хорошие площадки для подготовки программистов».

Ежегодно на финансовую поддержку чисто образовательных инициатив выделяется 1% от оборота компании. Это Computer Science Center, который компания развивает вместе с Яндексом, лаборатория на математико-механическом факультете СПбГУ, лаборатория в Санкт-Петербургском политехническом университете Петра Великого и др.

Невозможно только то, для чего нет никаких
оснований, — добавляет Максим Шафиров и поясняет: в инновационный сценарий развития петербургской экономики он не верит.

«Инновационные проекты сопряжены с колоссальными рисками. Это всюду так — и в России, и в Америке. Если вы открываете инновационный проект в США, то имеете 90%-ные шансы на то, что он умрет. На Западе люди занимаются инновациями только потому, что там развитие зрелых рынков кончилось». «С точки зрения инвестора, бессмысленно инвестировать в инновации, когда можно инвестировать в неинновации. В России еще есть ниши на рынках, которые гарантированно обеспечат возврат вложенных денег», — резюмирует М. Шафиров.

Сама компания участвует в инновационном развитии Петербурга, но возврата инвестиций не ждет: проект JetBrains Research, который заключается в создании и поддержке исследовательских групп в области робототехники, биоинженерии и в других высокотехнологических нишах, не является коммерческим. Как утверждает Максим Шафиров, с корневым бизнесом компании работа исследователей напрямую не связана: «Сфера интересов нашего основателя Сергея Дмитриева — поддержка перспективных научных исследований; ему это нравится».

Читайте также: