Лофтус э ошибки и изъяны памяти
Обновлено: 05.07.2024
Я хотела бы вам рассказать о судебном деле, над которым я работала. Дело касалось человека по имени Стив Тайтус.
Тайтус был менеджером ресторана. Ему было 31, он жил в Сиэтле, штат Вашингтон, он был помолвлен с Гретхен, они собирались пожениться, она была любовью всей его жизни. И однажды вечером пара пошла на романтический ужин в ресторан. Они были на пути домой, когда сотрудник полиции остановил их машину. Автомобиль Тайтуса был как-бы похож на автомобиль мужчины, который ранее вечером изнасиловал женщину, путешествующую автостопом, и Тайтус был вроде как похож на насильника. Полицейские сфотографировали Тайтуса, положили его фото в ряд с другими. Позже эти фотографии были показаны жертве, и она указала на Тайтуса. Она сказала: «Этот похож больше всех». Полиция и прокуратура завели судебное дело, и когда Стив Тайтус предстал перед судом за изнасилование, потерпевшая при даче показаний сказала: «Я абсолютно уверена, что это он». И Тайтус был признан виновным. Он заявил о своей невиновности, его семья кричала на присяжных, его невеста упала на пол в истерике, но Тайтуса забрали в тюрьму.
А что бы вы сделали в такой ситуации? Что сделали бы вы? Абсолютно утративший веру в правовую систему, Тайтус всё же имел план. Он позвонил в местную газету, репортёр-следователь заинтересовался им, и этот репортёр нашёл истинного насильника, человека, который в итоге признался в совершении этого изнасилования, человека, который, как предполагалось, совершил 50 изнасилований на данной территории. И когда эта информация была предоставлена судье, Тайтус был освобождён.
И вот тут всё должно было бы закончиться. Конец страданиям. Тайтусу следовало бы отнестись ко всему, как к чёрной полосе в его жизни, которая, наконец-то, позади.
Но так это всё не закончилось. Тайтус был обозлён. Он потерял свою работу. Он не мог получить её обратно. Он потерял свою невесту. Она не могла смириться с его постоянным гневом. Он потерял все свои сбережения. И поэтому он решил подать иск против сотрудников полиции и других лиц, которых он считал ответственными за свои страдания.
Именно тогда я начала работать над этим делом, пытаясь выяснить, каким образом потерпевшая перешла от «Этот похож больше всех» к «Я абсолютно уверена, что это он».
Тайтус был поглощён гражданским иском. Он проводил каждое мгновение, думая о нём. И всего за несколько дней до начала суда он проснулся утром, скрючиваясь от боли. Он умер от сердечного приступа, связанного со стрессом. Ему было 35 лет.
Меня попросили работать над делом Тайтуса, потому что я учёный-психолог. Я изучаю память. Я изучала память на протяжении десятилетий. И если я знакомлюсь с кем-то в самолете — это случилось на пути в Шотландию — если я знакомлюсь с кем-то на борту самолета, и мы спрашиваем друг друга: «Чем Вы занимаетесь?», я отвечаю: «Я изучаю память». Люди обычно рассказывают мне, что у них проблемы с запоминанием имён или что у них есть родственник, у которого Альцгеймер или какие-то проблемы с памятью. Но я вынуждена говорить им, что я не занимаюсь потерей памяти. Я изучаю обратное: память как таковую, то, что люди помнят. Если они помнят то, чего никогда не было, или помнят происшествия совершенно не так, как они происходили в действительности. Я изучаю ложные воспоминания.
К сожалению, Стив Тайтус является не единственным человеком, который был осуждён из-за чьих-то ложных воспоминаний. В одном проекте в Соединенных Штатах собранная информация выявила 300 невиновных. 300 обвиняемых были осуждены за преступления, которые они не совершали. Они провели 10, 20, 30 лет в тюрьме за эти преступления, а теперь ДНК тест доказал, что на самом деле они невиновны. И когда эти случаи были проанализированы, оказалось, что три четверти невиновных были осуждены из-за ложных воспоминаний очевидцев.
Что ж, почему? Как присяжные, осудившие тех невиновных, и присяжные, осудившие Тайтуса, многие люди считают, что память работает как записывающее устройство. Вы просто записываете информацию, затем вызываете её и воспроизводите, когда вы хотите ответить на вопросы или опознать изображения. Но десятилетия работы в психологии показали, что это просто не соответствует действительности. Наши воспоминания способны меняться. Они способны восстанавливаться. Память немного похожа на страницу Википедии: вы можете изменить её, но и другие люди тоже могут это сделать. Я впервые начала изучать процесс изменения памяти в 1970-х. Я проводила эксперименты, в которых людям показывали смоделированные преступления и несчастные случаи, а затем задавали вопросы о том, что они помнят. В одном исследовании мы показали людям имитацию аварии и спросили их, с какой скоростью двигались автомобили до столкновения. А других людей мы спросили, с какой скоростью двигались автомобили до катастрофы. И когда мы использовали слово «катастрофа», свидетели говорили, что автомобили двигались быстрее. Кроме того, наличие слова «катастрофа» в вопросе побуждало людей утверждать, что они видели битое стекло на месте происшествия, когда битых стёкол не было вообще. В другом исследовании мы показали имитацию аварии, где автомобиль проехал на перекресток со знаком «стоп». И если мы задавали вопрос, который исподволь внушал, что это был знак «уступите дорогу», многие свидетели говорили нам, что они помнят знак «уступите дорогу» на перекрестке, а не знак «стоп».
И вы могли бы думать, ведь это были экранизированные события, они не являются особо стрессовыми. Будут ли совершены ошибки такого же рода в действительно стрессовых ситуациях? В исследовании, которое мы опубликовали несколько месяцев назад, имеется ответ на этот вопрос. Необычным в этом исследовании было то, что мы устроили для людей очень стрессовое испытание. Субъектами этого исследования были военнослужащие США, которые проходили мучительные учения, призванные подготовить их к тому, что с ними будет, если они когда-либо будут захвачены в плен. В рамках учения этих солдат допрашивали в агрессивной, враждебной, насильственной форме на протяжении 30 минут. Позже они должны были опознать человека, который проводил допрос. И когда мы исподволь внушали им, что это другой человек, многие из них идентифицировали допрашивающего неверно. Часто опознавали кого-то, кто даже отдалённо не похож на истинного допрашивающего.
Эти исследования демонстрируют, что, если исподволь дезинформировать людей о некоторых событиях, которые происходили с ними, можно исказить, засорить или изменить их память.
В реальном мире дезинформация есть везде. Мы получаем дезинформацию не только, когда нам задают наводящие вопросы, но и когда мы общаемся с другими свидетелями, которые могли сознательно или случайно снабдить нас ошибочными данными. Или когда мы видим освещение в СМИ некоторых событий, которые произошли с нами. Всё это обеспечивает возможные загрязнения нашей памяти.
В 1990-х мы начали наблюдать ещё более критические виды проблем с памятью. Некоторые пациенты начинали лечение одной проблемы — возможно, депрессии, расстройства пищеварения — а заканчивали его с другой проблемой. Воспоминаниями непомерно чудовищного отношения к себе, иногда сатанинских ритуалов, иногда с участием действительно странных и необычных элементов. Одна женщина прошла курс психотерапии, полагая, что она пережила годы ритуального насилия, где она забеременела насильственным путём, а ребенка вырезали из её живота. Но на теле не было никаких шрамов или каких-либо телесных признаков, которые могли бы подтвердить её рассказ. И когда я начала изучать подобные случаи, мне было интересно, откуда берутся эти странные воспоминания? И я обнаружила, что большинство этих случаев включали в себя некоторые особые формы психотерапии. Я выясняла, включала ли в себя эта психотерапия такие вещи как упражнения на воображение, или толкование снов, или, в некоторых случаях, гипноз, или, в некоторых случаях, воздействие ложной информацией. Было ли это причиной формирования этих очень странных, маловероятных воспоминаний? И я разработала некоторые эксперименты для изучения тех приёмов, которые использовались в этой психотерапии, для того чтобы изучить развитие этих очень богатых ложных воспоминаний.
В одном из первых исследований, которые мы провели, мы применили внушение — один из методов психотерапии, которую мы наблюдали. Мы применили такое же внушение и поселили ложные воспоминания о том, что когда вы были ребёнком, пяти или шести лет, вы потерялись в торговом центре. Вы были напуганы. Вы плакали. В конце концов пожилой человек спас вас и воссоединил с семьёй. И нам удалось поселить такие воспоминания в головы около четверти испытуемых. Вы можете подумать: «Ну, эти воспоминания не особо стрессовые». Но мы и другие исследователи внушили богатые ложные воспоминания о вещах, которые были гораздо более необычными и гораздо более стрессовыми. Таким образом, в исследовании, проведённом в Теннесси, учёные внушили ложные воспоминания о том, что, будучи ребенком, вы чуть не утонули, и вас спасли спасатели. А в исследовании, проведённом в Канаде, учёные внушили ложные воспоминания, что когда вы были ребёнком, на вас напало озлобленное животное. Внушение прошло успешно с половиной испытуемых. А в исследовании, проведённом в Италии, исследователи внушили ложные воспоминания, что, когда вы были ребёнком, вы были свидетелем демонической одержимости.
Вам может показаться, что мы травмировали наших испытуемых во имя науки. Но наши исследования прошли тщательную оценку учреждениями по вопросам этики научных исследований, которые приняли решение, что временный дискомфорт, который некоторые испытуемые могут испытывать при этих исследованиях, перевешивается важностью проблемы понимания процессов в памяти и злоупотребления памятью, которое происходит в некоторых местах в мире.
К моему удивлению, когда я опубликовала эту работу и начала выступать против этого конкретного вида психотерапии, я создала себе достаточно большие проблемы. Враждебность психологов, восстанавливающих подавленные воспоминания, которые чувствовали нападение, и пациентов, на которых эти психологи повлияли. Когда меня приглашали выступить с речью, со мной иногда были вооруженные охранники. Люди посылали горы писем с требованием уволить меня. Но, вероятно, наихудшим было следующее. Я подозревала, что одна женщина была невиновна в совращении малолетней. Её уже взрослая дочь заявила о совращении. Она обвинила свою мать в сексуальном насилии на основе подавленных воспоминаний. И эта дочь дала своё согласие на то, чтобы по мотивам её истории был снят фильм и показан в общественных местах. Я подозрительно отнеслась к этой истории и начала расследование. В конечном итоге я нашла информацию, которая убедила меня, что мать была невиновна. Я опубликовала разоблачение по этому делу, и некоторое время спустя та самая дочь подала на меня в суд. Даже несмотря на то, что я никогда не упоминала её имени, она подала иск о клевете и вторжении в частную жизнь. И я прожила почти пять лет с этим грязным, неприятным судебным разбирательством, но наконец, наконец, всё было кончено, и я могла действительно вернуться к своей работе. Однако в процессе я стала частью тревожной тенденции в Америке, где на учёных подают в суд просто за высказывание по вопросам общественных разногласий.
Когда я вернулась к работе, я задала такой вопрос: «Если я подсаживаю вам ложные воспоминания, имеют ли они последствия? Влияют ли они на ваши последующие мысли, на ваше последующее поведение?» В первом исследовании мы внушили воспоминание, что в детстве вам было плохо от определённых продуктов: от яиц, сваренных вкрутую, от солёных огурцов и клубничного мороженого. И мы обнаружили, что как только мы внедрили эти ложные воспоминания, люди перестали есть эти продукты на пикнике на открытом воздухе. Ложные воспоминания не обязательно являются плохими или неприятными. При внушении тёплых, приятных воспоминаний о такой здоровой пище как спаржа, мы могли бы обрести людей, которые хотят есть больше спаржи. Эти исследования показывают, что вы можете внедрить ложные воспоминания и они будут иметь последствия, которые влияют на поведение ещё долго после формирования этих воспоминаний.
Что ж, наряду со способностью внедрять воспоминания и контролировать поведение возникают также этические проблемы, например, когда мы должны использовать эту технологию разума? И должны ли мы когда-либо запретить её использование? Психологи не имеют права внедрять ложные воспоминания своим пациентам, даже если это поможет им. Но ничто не может помешать родителю испробовать этот метод на своём ребёнке, который страдает ожирением. И когда я предложила это публично, снова зародился протест. «Опять она. Она советует, чтобы родители лгали своим детям».
Здравствуйте, Дед Мороз. (Смех)
Я имею в виду, посмотрите на это с другой стороны, что бы вы предпочли, ребёнка с ожирением, диабетом, низкой продолжительностью жизни и всем остальным прилагающимся, или ребёнка с одной маленькой частичкой ложных воспоминаний? Я знаю, что выбрала бы я для своего ребёнка.
Но, возможно, моя работа сделала меня не похожей на других людей. Большинство людей ценят свои воспоминания, осознают, что они представляют их личность, то, кто они, откуда они. И я ценю это. У меня такие же чувства. Но я знаю из своей работы, сколько вымысла там уже находится. И если я и узнала что-то из десятилетий работы над этой проблемой, так это то, что просто потому, что люди говорят вам что-то и делают это с уверенностью, просто потому, что они говорят это с большим количеством деталей, просто потому, что они выражают эмоции, когда говорят, не означает, что это действительно произошло. Мы не можем надёжно отличать истинные воспоминания от ложных. Нам нужны независимые подтверждения. Такое открытие сделало меня более терпимой к ежедневным ошибкам памяти моих друзей и членов семьи. Такое открытие могло бы спасти Стива Тайтуса, человека, будущее которого было украдено ложными воспоминаниями.
Но в то же время мы все должны помнить, сделать всё возможное, чтобы помнить, что память, как и свобода, — хрупкая вещь. Спасибо. Спасибо. Спасибо. (Аплодисменты) Большое спасибо. (Аплодисменты)
Память – один из важнейших психических процессов в жизни человека. Без механизмов памяти наше мышление было бы крайне ограниченным, психическое развитие стало бы невозможным, о способности к постижению иностранного языка, в частности английского, можно было бы вовсе забыть. Именно по этой причине в работе с иностранными языками мы с особым вниманием обращаемся к психологическим теориям, связанным с феноменом памяти. Об одном из «фокусов» человеческой памяти и пойдет речь.
Каждый из нас привык верить своим воспоминаниям, но насколько надежна наша память? Можно ли ей доверять? Вряд ли найдется человек, который может похвастаться тем, что никогда не забывал ничего важного. Некоторые события или факты не раз ускользали из памяти каждого из нас. Но, оказывается, наш мозг может не только стирать воспоминания, но и конструировать новые. Проще говоря, иногда мы помним то, чего не было. К этому выводу в своих исследованиях пришла Элизабет Лофтус, американский психолог.
В ходе исследований Э.Лофтус и ее коллеги расспрашивали группу людей о неприятных происшествиях, которые случились с ними в детстве. При этом исследователи уже располагали всей необходимой информацией, полученной от родителей испытуемых. С помощью наводящих вопросов Э.Лофтус удалось убедить четверть экспериментальной группы в том, что испытуемые однажды терялись в торговом центре, хотя такого с ними никогда не происходило. Испытуемые припоминали детали события и в подробностях восстанавливали картину… неслучившегося.
Э.Лофтус предполагает, что в процессе вспоминания, человек не только реконструирует некоторое событие прошлого, но и осуществляет его переработку в соответствии с новоприобретенным опытом. Со временем наши воспоминания меняются, в них могут вклиниваться более поздние события нашей жизни, рассказы других людей и даже эпизоды книг или фильмов. Ложные воспоминания воспринимаются точно так же, как истинные. Для человека они так же убедительны и искренни. Частая подмена воспоминаний свойственна 30% людей.
Критики теории Лофтус ставят под сомнение возможность существования фиктивной памяти, говоря о том, что, возможно, родители сами забыли о том, как однажды ребенок терялся в магазине. Тогда был проведен новый эксперимент. На этот раз испытуемые «вспомнили», как встретили кролика Бакс Банни в Диснейленде, чего быть не могло, так как это персонаж «Уорнэр Бразерс», конкурирующей мультипликационной студии.
Родилась: 1944, Лос-Анжелес, США
Интересы: когнитивная психология, правовая психология, научение, память, психологическая статистика.
Образование: бакалавр. Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, 1966; магистр, Стэнфордский университет, 1967; доктор философии; Стэнфордский университет, 1970.
Основные публикации
1975 Leading questions and the eyewitness report. Cognitive Psychology, 7, 560-572.
1975 A spreading activation theory of semantic processing. Psychological Review, 82, 407-428 (with A. M. Collins).
1976 Human Memory: The Processing of Information. Erlbaum (Japanese edn. University of Tokyo Press) (with G. R. Loftus).
1978 Semantic integration of verbal information into a visual memory. Journal of Experimental Psychology: Human Learning and Memory, 4,19-31 (with D. G. Miller and H. J. Burns).
1979 Effective interrogation of the eyewitness. Inter nationalJour nal of Clinical and Experimental Hypnosis, 27, 342-357 (with E. R. Hilgard).
1979 Eyewitness Testimony. Harvard University Press (Japanese edn, Seishin Shobo).
1980 Memory. Addison-Wesley (reprint, Ardsley Press; Swedish edn, Liber Forlag; Hebrew edn, Or Am; French edn, Le Jour, Editeur; Spanish edn, Compania Editorial Continental; Danish edn, Hernon Publishers).
1981 Psychology. Random House (with С. В. Wortman).
1983 Silence is not golden. American Psychologist, 38, 564-572.
1985 Questioning witnesses. In S. Kassin and L. Wrightman (eds), The Psychology of Evidence and Courtroom Procedure. Sage (with J. Goodman).
1988 Statistics. Random House (with G. R. Loftus).
1990 Ten cases of eyewitness identification: Logical problems and procedural problems. Journal of Criminal Justice, 18, 291-319 (with W. A. Wagenaar).
1993 The reality of repressed memories. American Psychologist, 4%, 5'5H.
1994 The Myth of Repressed Memory. St Martin's Press (with K. Ketcham).
Рекомендуемая литература
Davies G. M. and Logie R. H. (eds) (1993) Memory in Everyday Life. North-Holland/Elsevier.
Kennedy T. D. and Haygood R. C. (1992) The discrediting effect in eyewitness testimony. Journal of Applied Social Psychology, 22,70-82.
Ney T. (ed.) (1995) True and False Allegations of Child Sexual Abuse: Assessment and Case Management. Brunner/Mazel.
Элизабет Лофтус начала свою профессиональную деятельность в психологии в области вербального научения. Она занималась проблемой кодирования и поиска слов внутри семантической сети, используя структуру "распространяющейся активации". Благодаря публикации более чем двух дюжин статей в конце 60-х—начале 70-х, она получила репутацию скрупулезного психолога-экспериментатора. В начале 70-х в сферу интересов Лофтус уже входили проблемы запоминания материала, включающего информацию различного рода, например вербальную и визуальную. Эта работа стала легендарной и находится среди самых цитируемых исследований, когда-либо проведенных в экспериментальной психологии.
В приводимом Лофтус описании эксперимента испытуемому предъявляли фотографии с изображением несчастного случая, например автомобильной аварии, и задавали серию вопросов, которые становились причиной заблуждения. Наблюдения показали, что типичный очевидец имеет тенденцию смешивать вербальную информацию, содержащуюся в вопросах, с визуальной информацией фотографии. Эта "смесь" оказывается необратимой, так же как смесь продуктов, используемая при приготовлении торта. Из этих исследований следует вывод о том, что подобные смешанные воспоминания приводят в результате не просто к путанице в деталях, а становятся причиной драматичных и потенциально опасных ошибок в зале суда и в жизни. Память свидетеля столь податлива, что его легко ввести в заблуждение, вследствие чего невинные люди могут стать жертвой ложного опознания и, как следствие, несправедливого приговора.
Лофтус применила свои исследовательские способности и в другой сфере: она заинтересовалась воспоминаниями людей о травматических событиях, включая и якобы "подавленные" воспоминания детства о физическом, психологическом или сексуальном насилии. Такие воспоминания часто "усиливаются" при помощи гипноза, упражнений с воображением, интерпретацией сексуальных сновидений, направленной визуализацией, а также амиталом натрия и другими "сыворотками правды". Лофтус считает, что подобная податливость воспоминаний свидетельствует о низкой степени надежности свидетелей и ставит вопрос о достоверности воспоминаний и, возможно, недопустимости использования их в зале суда. Вклад Лофтус в психологию и юриспруденцию уникален, и остается только надеяться, что ее идеи будут продолжать развиваться ее учениками.
Более тридцати лет я занимаюсь изучением памяти и различных вариантов ее искажения. В моих первых исследованиях свидетельских показаний затрагивались несколько ключевых вопросов: когда человек становится свидетелем преступления или несчастного случая, насколько точны его воспоминания? что происходит, когда этого человека допрашивают в полиции, и что, если вопросы полицейских окажутся наводящими? В то время как другие исследователи мнестических процессов изучали запоминание слов, бес-смысленных слогов и иногда предложений, я стала показывать испытуемым сюжеты дорожно-транспортных происшествий и задавать им по-разному сформулированные вопросы. Вопрос «Видели ли вы, как разбилась фара?» вызывал больше ложных свидетельств о разбитой фаре, чем аналогичный вопрос с использованием слова «стукнуться». Вопрос «С какой скоростью двигались автомобили перед тем, как врезаться друг в друга?» побуждал испытуемых завышать оценку скорости, в отличие от нейтрального вопроса, содержавшего слово «столкнуться». Более того, использование слова «врезаться» приводило к тому, что большее количество опрошенных приходили к ложным утверждениям, что они видели разбитое стекло, в то время как на самом деле его m ныло. В моих ранних работах был сделан вывод о том, что наводящие вопросы могут исказить или трансформировать память свидетеля (см. обзор этих исследований в Loftus 1979/1996).
Недостоверная информация может повлиять на воспоминания человека, если ему задают наводящие вопросы, а также в ходе разговора с другими людьми, излагающими собственную версию событий. Дезинформация может сбить людей с толка, когда они читают предвзятые публикации в СМИ, касающиеся событий, в которых они участвовали сами. Этот феномен был назван эффектом дезинформации (Loftus & Hoffman, 1989).
Внедрение ложных воспоминаний
Одно дело поменять знак «Стоп» на знак «Уступи дорогу» или добавить некую деталь в воспоминания о чем-то, что происходило на самом деле. Но возможно ли создать целостное воспоминание о событии, которого никогда не было? Моя первая попытка такого рода была связана с использованием методики, в рамках которой испытуемым предъявляли короткие устные описания событий из их детства, а затем предлагали им самим вспомнить эти события. При этом участники верили в то, что информация достоверна и получена от членов их семей, тогда как в действительности это были «псевдособытия», никогда с ними не случавшиеся. В проведенном исследовании около 25 % испытуемых удалось убедить, частично или полностью, что в возрасте 5-6 лет они надолго потерялись в большом супермаркете, были весьма напуганы и, в конце концов, спасены кем-то из взрослых и возвращены родителям (Loftus & Pickrell, 1995). Многие испытуемые потом дополняли свои «воспоминания» красочными подробностями.
Метод использования семейных историй для внедрения ложных воспоминаний получил название «методики ложного рассказа от семейного информатора» (Lindsay, Hagen, Read, Wade, & Garry, в печати), но, вероятно, проще называть ее «методикой потерявшегося-в-магазине». Многие исследователи использовали эту методику, чтобы имплантировать ложные воспоминания о событиях, которые могли бы быть куда более необычными, странными, болезненными, даже травматичными, случись они в реальной жизни. Одних испытуемых убеждали в том, что их увозили в больницу посреди ночи или в том, что с ними произошел несчастный на семейном торжестве (Hyman, Husband, & Billings, 1995; Hyman & Pentland, 1996). Других уверяли в том, что однажды они чуть не утонули и спасателям пришлось вытаскивать их из воды (Heaps & Nash, 2001). Третьим рассказывали, что когда-то они подверглись нападению бешеного животного (Porter, Yuille, & Lehman, 1999). Исследования показали, что только меньшинство испытуемых склонно к формированию частично или целиком ложных воспоминаний. В серии экспериментов, описанных Линдсей с соавторами, средний уровень ложных воспоминаний равнялся 31 %, однако, разумеется, подобные показатели могут варьировать. Иногда испытуемые проявляли устойчивость к попыткам внедрения воспоминаний (например, когда в ходе эксперимента их пытались убедить в том, что некогда с ними проводили ректальные процедуры с применением клизмы (Pezdek, Finger, & Hodge,1997)). И наоборот, иногда удается успешно внедрить ложные воспоминания более чем 50 % испытуемых, скажем, о полете на воздушном шаре (Wade, Garry, Read, & Lindsay, 2002). Особенно интересными являются случаи появления целиком ложных воспоминаний, или так называемых «насыщенных ложных воспоминаний», когда субъект уверен в их подлинности и даже дополняет их различными подробностями, выражает эмоции по поводу выдуманных событий, которые на самом деле с ним не происходили.
Насыщенные ложные воспоминания
В исследованиях искажений памяти снова и снова встает вопрос, касающийся интерпретации результатов: действительно ли мы внедряем ложные воспоминания? Возможно, наводящие манипуляции заставляют людей воскрешать в памяти реальные события, а не формировать ложные воспоминания. В поиске ответа на этот вопрос исследователи использовали несколько методик, включая попытку создать ложное воспоминание о недавних событиях (например: «Что вы делали в определенный день?»). Если исследователь точно знает, что было в этот день, и вызывает у испытуемого «воспоминания» о чем-то помимо реально происходившего, то он получает довольно веские доказательства формирования ложных воспоминаний. Впервые эта схема была применена Гоффом и Редигером (Goff & Roediger, 1998), а позднее была модифицирована нами (Thomas & Loftus, 2002). В одном из экспериментов испытуемые садились перед большим столом, заваленным различными вещами. Они прослушивали несколько предложений (например, «подбросьте монетку») и затем должны были выполнить или вообразить выполнение названных действий. В следующий раз, когда они приходили в лабораторию, перед ними не было никаких вещей, испытуемые должны были просто представить, что они выполняют разнообразные действия. В последней части эксперимента проводилось тестирование их памяти по поводу того, что происходило в первый день. Достаточно было представить себе то или иное действие, и испытуемые вдруг начинали припоминать действия, которых на самом деле не выполняли. Они выдавали ложные утверждения о действиях, которые могли быть обыденными (например, «бросать кости»), но кроме этого утверждали, что производили действия, которые должны были бы показаться им странными или необычными («посыпать голову мелом» или «поцеловать пластмассовую лягушку») (Thomas & Loftus, 2002).
Еще одним методом, позволяющим оценить, насколько подобного рода внушение способствует внедрению ложных воспоминаний, является внедрение воспоминаний о событиях, которые маловероятны или даже невозможны. К примеру, нам удалось внедрить убеждение или воспоминания о том, как испытуемые в детстве оказались свидетелями одержимости бесами (Mazzoni, Loftus, & Kirsch, 2001). Еще проще оказалось внедрить воспоминания о встрече с кроликом Багзом Банни в Диснейленде (Braun, Ellis & Loftus, 2002). Последнее удалось с помощью демонстрации поддельного рекламного ролика студии «Дисней» с Багзом Банни в главной роли. В одном из экспериментов показ поддельного рекламного ролика привел к тому, что 16 % испытуемых позже утверждали, будто бы лично встречали Багза Банни в Диснейленде. Этого не могло случиться, так как Багз Банни — персонаж студии Warner Brothers и поэтому никак не мог находиться в Диснейленде.
Что именно вспоминали люди о встрече с персонажем, которой в принципе не могло произойти? Среди тех, кто описывал личную встречу с Багзом, 62 % говорили о том, что пожали кролику лапу, а 46 % припомнили, как обняли его. Остальные вспоминали о том, как потрогали его за ухо или за хвостик или даже слышали его коронную фразу («В чем дело, Док?»). Таким образом, эти ложные воспоминания были насыщены чувственными подробностями, которые мы обычно используем в качестве ориентира, чтобы определить, является ли воспоминание истинным или ложным.
Сущность ложных воспоминаний
Настоящие воспоминания обычно имеют определенные последствия для людей. Если вы запомнили, как кто-то вас обидел, вы, вероятно, в будущем будете избегать контакта с этим неприятным субъектом. А если у вас сформировалось ложное воспоминание об этой обиде? Будете ли вы так же впоследствии избегать обидчика? Вполне вероятно, что так оно и будет, однако на практике все исследования ложных воспоминаний прекращаются, когда испытуемый принимает внедряемый сценарий. В некоторых исследованиях предпринимались попытки проверить, может ли испытуемый считать, что событие имело место, не переживая его заново. Порой все ограничивается лишь собственно ложным убеждением. Но встречаются и случаи, когда воспоминания наполнены чувственными подробностями. Именно этот опыт ближе всего к тому, что мы называем «насыщенными ложными воспомина-ниями». В типичных исследованиях после опроса, в ходе которого испытуемый демонстрирует наличие тех или иных воспоминаний, ему разъясняют суть происходящего. Но что, если отложить это объяснение на некоторое время, чтобы увидеть, могут ли ложные воспоминания повлиять на мысли или поведение испытуемого? В таком случае мы могли бы доказать, что ложные воспоминания действительно имеют значимые последствия.
Еще один подход к анализу этой проблемы состоит в следующем. Многократно показано, что наводящая информация может привести человека к ложным воспоминаниям. Однако существуют ли корреляты такого воспоминания? Есть ли другие умственные процессы или аспекты поведения, которые так же подвергаются влиянию, попадая под воздействие наводящей информации? Если да, то мы сможем обнаружить более глубокие последствия обсуждаемого феномена. Эта идея легла в основу исследования, целью которого было выявить, повлияет ли наводящее воздействие о встрече с кроликом Багзом Банни в Диснейленде на мышление испытуемого (Grinley, 2002). В этом исследовании испытуемых сперва убеждали в том, что во время посещения Диснейленда они видели Багза Банни. Затем давался новый тест: испытуемым предъявляли имена двух персонажей, например Микки Маус и Дональд Дак, а они должны были указать, в какой степени эти персонажи связаны друг с другом. Некоторые пары были тесно связаны (например, Микки и Минни Маус). Другие пары не имели друг к другу практически никакого отношения (например, Дональд Дак и Спящая Красавица). После просмотра поддельной рекламы студии «Дисней» с участием Багза Банни испытуемые оценивали связь Микки Мауса и Багза Банни как более тесную. Таким образом, на некоторое время мыслительные процессы или семантические структуры испытуемых, просмотревших видеоролик, оказались изменены.
Дальнейшее исследование последствий ложных представлений или воспоминаний было осуществлено в сотрудничестве с Дэниелом Бернштейном. Мы создавали у испытуемых уверенность в том, что в детстве они отравились сваренными вкрутую яйцами (во второй группе испытуемых речь шла о маринованных огурцах). Мы осуществили этот трюк, опросив испытуемых и обеспечив их ложной обратной связью. Мы сообщали им, что специальная компьютерная программа проанализировала их данные и пришла к выводу, что в детстве они пострадали от отравления одним из этих продуктов. Было выявлено, что у тех, кто получил обратную связь про маринованные огурцы, сформировалось более стойкое убеждение в том, что отравление произошло с ними в детстве, тогда как те, кто получил обратную связь о яйцах вкрутую, поверили в большей степени в отравление именно этим продуктом.
Но приведет ли рост уверенности к соответствующим изменениям в поведении? Станут ли испытуемые, к примеру, избегать в дальнейшем употребления этих продуктов, если они будут им предложены? Чтобы выяснить это, мы составили опросник, посвященный поведению на вечеринке. Испытуемым надо было представить, что их пригласили на вечеринку, и указать, какие угощения им захотелось бы съесть. Те, кого склоняли к версии отравления маринованными огурцами, проявляли меньшее желание попробовать этот продукт, тогда как те, кто получил информацию об отравлении яйцами, были менее склонны пробовать яйца.
Выводы, полученные в исследовании «отравлений», заложили основы методики изучения ложных воспоминаний и их последствий. Кроме того, мы неожиданно обнаружили потенциально простой способ заставить людей избегать определенных продуктов. В целом полученные нами результаты показывают, что изменение представлений или воспоминаний может иметь значительные последствия для последующих мыслей или поведения. Если вы изменяете свою память, то она, в свою очередь, изменяет вас.
Истинные воспоминания против ложных
В идеальном мире люди будут обладать технологией различения истинных и ложных воспоминаний. Сейчас эта возможность носит статистический характер. В ходе эксперимента по созданию ложных воспоминаний о том, как в детстве испытуемый заблудился в супермаркете, мы выявили, что истинных воспоминаний люди придерживаются с большей уверенностью, чем ложных (Loftus & Pickrell, 1995). Уэйд и группа психологов (2002), которые занимались внедрением ложных детских воспоминаний о полете на воздушном шаре, используя поддельные фотографии, тоже показали, что реальные события, о которых они спрашивали испытуемых, воспроизводятся с большей уверенностью, чем ложные.
Теоретические и практические выводы
В целом исследователи узнали довольно много о том, как рождаются ложные воспоминания, и практически готовы написать инструкцию по их внедрению. Вначале человека убеждают в том, что ненастоящее событие возможно. Даже те события, которые вначале выглядят как невозможные, можно сделать более реальными, используя простые наводящие суждения. Затем человека убеждают в том, что псевдособытие было пережито лично им.
Исследование ложных представлений и воспоминаний является весьма актуальным для нашей повседневной жизни. Анализ растущего числа ложных обвинений, неправомерность которых была доказана с помощью ДНК-экспертизы, показал, что основной их причиной являются искажения воспоминаний свидетелей. Это открытие привело к составлению огромного количества рекомендаций для правовых систем США и Канады с целью защиты следственного процесса от трагических ошибок из-за неточности свидетельских показаний (Yarmey, 2003). Вне сферы юриспруденции или психотерапии открытия, касающиеся искажений памяти, также имеют большое значение для повседневной жизни. Возьмем, к примеру, автобиографии и мемуары. Выдающийся физик Эдвард Теллер недавно выпустил свою автобиографию (Teller, 2001), после чего на него обрушилась сокрушительная критика из-за его «специфически» выборочной памяти и в особенности из-за «ярких воспоминаний о событиях, которые никогда не происходили». Более снисходительный анализ мемуаров Теллера побуждает отнестись к ней не как к хронике, полной намеренного вранья в корыстных целях, но как к нормальному процессу искажения памяти. Неправда не всегда является ложью. Необходима особая отрасль психологической науки, которая научила бы нас отличать намеренную ложь от лжи «искренней». Иногда случается, что намеренная ложь становится личной «правдой» человека. Именно история создает воспоминания, а не наоборот.
Говорят, что мы являемся суммой наших воспоминаний и все, что с нами случается, приводит к формированию этого конечного продукта — нас самих. Однако спустя три десятилетия, которые я посвятила исследованиям памяти в целом и в особенности ее искажениям, мне кажется важным обратить внимание на противоположный смысл этого высказывания. Память человека — не просто собрание всего, что с ним происходило в течение жизни, это нечто большее: воспоминания — это еще и то, что человек думал, что ему говорили, во что он верил. Наша сущность определяется нашей памятью, но нашу память определяет то, что мы из себя представляем и во что склонны верить. Создается впечатление, что мы перекраиваем свою память и в процессе этого становимся воплощением собственных фантазий.
Вот здесь мой краткий комментарий к выступлению Элизабет Лофтус:
В экспериментальной работе для этого также весьма успешно использовали гипноз. Например, в исследованиях добровольцам успешно внушали, что в детстве с ними происходили ситуации, которых на самом деле (судя по имеющейся информации) не было. Так, в одном из экспериментов удалось убедить людей в том, что в детстве они терялись в большом торговом центре. В других экспериментах участников удалось убедить в том, что в подростковом возрасте они совершили какое-то незначительное правонарушение, которое потребовало участия полиции. Были эксперименты на добровольцах-военных, которые проходили подготовку к ситуации плена и агрессивного допроса. В ходе такой подготовки, которой сопутствует серьёзное состояние стресса, военных удавалось убедить в том, что детали обстановки и процедур, которые им необходимо было преодолевать, отличались от того, что происходило на самом деле.
Но факт в том, что человека необязательно убеждать или внушать ему ложное воспоминание. Даже если он просто сочиняет подробную историю о том, что могло бы случиться с ним, в памяти формируются соответствующие структуры, которые затрудняют потом для него задачу отличить реальную историю о себе от вымышленной.
В ходе исследований было показано, что отличить ложное воспоминание от истинного очень сложно: они могут быть очень похожи по эмоциональному наполнению, по количеству подробностей, по достоверности, даже функциональная активность мозга очень похожая. Один из методов верификации достоверности воспоминаний и повествований, который называется CBCA (англ. criteria based content analysis, критериальный анализ содержания) можно использовать с этой целью, но он позволяет лишь оценить вероятность того, что повествование достоверно, и не даёт гарантии.
Всё это имеет непосредственное отношение к психологической работе и особенно к гипнозу. Есть ситуации, в которых специалисты могут невольно способствовать созданию ложных воспоминаний. Например, это касается попыток восстановить воспоминание о конкретном жизненном эпизоде с помощью гипноза. В настоящее время в целом использование гипноза для этого не поощряется именно по причине высокой вероятности искажения информации или формирования ложных воспоминаний. Если такая работа и проводится, специалист должен быть максимально нейтрален и осторожен в формулировках и избегать любых интерпретаций, наводящих вопросов и подсказок. Это касается интерпретации снов или любого другого материала клиента, связанного с образным мышлением. Терапевту следует избегать привносить в работу свои идеи и предположения до того, как будет получена исчерпывающая релевантная информация от клиента. Иначе даже такие общие фразы как «у N % людей с вашей проблемой в детстве было сексуальное насилие» может способствовать формированию представлений о событиях детства, которые потом будет очень сложно проверить на достоверность. Более того, поскольку ложные воспоминания по силе своего эмоционального влияние немногим уступают истинным воспоминаниям, можно лишь осложнить терапевтическую ситуацию, если привносить в неё элементы, изначально в ней отсутствовавшие.
Читайте также: